Любовь Попова - Секс-защитник по соседству

– Я так не думаю, – сметает он мое сопротивление поцелуем. Жадно касается губ, языком тут же пробираясь внутрь. И меня несет. Он такой страстный, ни капли схожести с грубым, холодным как змей Алексом. Настоящий лев. И в груди щемит от удовольствия, пока наши губы и языки не прекращают влажно соединяться.

И его рука, конечно, уже между ног, ласково, так ласково поглаживает полоску ткани, надавливает, промокая ее в терпкой влаге.

И только глупая обила, что он не узнал меня, не позволяет отдаться этим чувствам до конца. Принять его силу и покориться его мужественности.

– Нельзя, – все же прекращаю поцелуй, чувствую, как внушительный бугор прижимается ко мне все плотнее, а следом шепот в ухо:

– Ты слишком много думаешь, расслабься. Даже если я укушу, тебе только понравится.

– Я не могу. В квартире полно народу, будет замечательно, если кто-нибудь из них еще не снимает нас для сети, – прихожу в себя окончательно, но Илию все нипочем.

– Ты просто сногсшибательна в гневе. Как только все уйдут…

– Вы, Василий, уйдете с ними, – говорю ему в спину. Стараюсь быть твердой, хотя коленки ватные. Почти дрожат.

Спина Илия каменеет. Он поворачивает голову. Не могу насмотреться на профиль, такой крупный нос, почти как… Он так смотрит. Становится не по себе. Занимаю руки во время паузы, поправляю одежду.

И впервые мне страшно смотреть ему в глаза. Словно одержимость в мгновение ока овладевает его разумом.

– Уйду. Но не думай, вишенка, что не вернусь. Нельзя играть в игру, правил которой не знаешь.

– Я не играла… – говорю я и замираю, когда он в мгновение ока оказывается возле меня и задирает голову, потянув за волосы.

– Дразнишься, отвечай. Не хотела бы видеть меня, не стала бы звать в кухню. Так что… – заставляет он дрожать все тело, одним движением чертит языком линию на шее. Словно клеймо ставит. Даже пугаюсь такой резкой смены. Кто он такой? – Ты можешь обмануть кого угодно, даже себя. Но мне ты солгать не сможешь.

Он держит меня за волосы, грубо целует, насилует рот, разнося по телу огненные иглы возбуждения и резко отпускает.

– Парни закончат и уйдут, – говорит он на выходе, потом смотрит в свой смартфон и бросает: – Сегодня у моей сестры день рождение, ты едешь со мной.

Что?!

Не поняла.

А какого это черта я должна куда-то идти?

Мой вопрос остался без ответа. Этот сексуальный хам просто слинял. А как ему объяснить, что я крайне редко выхожу на улицу, потому что, не смотря на иллюзию свободы и камуфляж, меня может узнать, кто угодно.

Судя по всему, кроме Илия, черт бы его побрал. Обидно ведь.

Настолько, что, когда он приходит вечером озарить меня видом в светлой рубашке и отутюженных брюках, я даже не собираюсь одеваться.

Стою, как была в домашнем халате и разве что расчесанными волосами.

– Вишенка, твой халат больше подходит для дома. Одень что-то более уличное.

– А зачем мне одевать, как вы выражаетесь «уличное», если я собираюсь оставаться… дома.

– Не понял, – темнеет его взгляд подобно грозовой туче. А на лице живые эмоции. Это будоражит.

– Если у вас проблемы с восприятием русской речи или со слухом…

– Проблемы сейчас будут у твоей задницы, если ты не сделаешь, как я сказал, – почти рыком говорит он. А рубашка от напряжения мышц трещит по швам.

– С чего бы это? – все же скрещиваю руки на груди, тут же замечая, как его взгляд скользнул с лица. Вниз.

– Потому что я мужчина. Потому что минимум на пятьдесят килограмм тяжелее и на двадцать сантиметров выше, – поднимает он брови и упирает руку в косяк двери. Какая точность в подсчетах… – Как ты думаешь, долго ты сможешь сопротивляться?

При его последних словах мысли мои понеслись к тому вечеру, когда я не сопротивлялась, совершенно, принимая в себя все его двадцать с хвостиком сантиметров. Он, действительно, крупный. Везде.

А пока он ждет ответа, я пытаюсь успокоить свое сердце, которое уже отбивает чечетку, словно предвкушая, как я буду не сопротивляться. А это плохо сказывается на дыхании и коже, уже давно покрывшейся мурашками.

И отчего же он такой внимательный. Уже в следующую секунду он хватает узел моего халата, тянет меня на себя.

– Впрочем, если ты хочешь, можем остаться сегодня дома и… – приближает он свои губы к моим. Я отклоняюсь. Заманчиво, конечно. Но этого-то как раз лучше избежать. Совсем. Не хочу разочаровать еще и его.

– Впрочем, я могу просто накинуть на себя платье, – пожимаю я плечами и все-таки вырываюсь. Но он держал так крепко, что я просто грохаюсь на пол, устеленный тоненьким ковром.