Юрий Слепухин - Ступи за ограду

– Sorry, – примирительно отозвался Жюльен. Разговор перешел на английский. —Серьезно, Додо, в тебе ощущается глубокая неудовлетворенность…

Беатрис присела на подлокотник кресла, держа руки в карманах куртки. Обижаться было бессмысленно.

– Хочешь выкурить настоящую египетскую сигарету? —спросил Жюльен. – Чистый табак, без «травки»,

– Нет, спасибо…

Поэт с мечтательным видом поскреб в бороде. Одет он был в сандалии на босу ногу, синие, как и на Беатрис, джинсы и черный, несмотря на жару, шерстяной свитер.

– Слушай, Додо, – объявил он торжественно. – Ты пришла очень кстати, сегодня большой день…

– Да? – рассеянно откликнулась Беатрис. – Кто-нибудь угощает?

– Какие там угощенья, все сидят без сантима. Сегодня утром я закончил новую поэму! «Сублимация бессмертия», три с половиной тысячи стихов, а?

– Поздравляю, – сказала Беатрис. Она вспомнила вдруг, что, несмотря на почти четырехмесячное знакомство, еще не читала ни одной строчки, написанной Жюльеном. – Кстати, Жюльен, ты дай мне почитать что-нибудь свое, из опубликованного.

–Из опубликованного! – Жюльен фыркнул. – Кто я, по-твоему, такой, чтобы публиковать свои вещи? Я тебе не какой-нибудь слюнявый потаскун Клодель, чтобы писать стихи для развлечения буржуа!

– Ты, разумеется, не Клодель, – кивнула Беатрис. – Но какой смысл работать, если не имеешь намерения печататься? Кто будет читать?

– Во всяком случае, не ты, – высокомерно бросил Жюльен, закуривая бережно извлеченную из кармана помятую сигарету. – Не ты, не Клер и не те шлюхи, что каждый вечер прогуливают своих собачонок и своих любовников по авеню Луиз…

– Спасибо за… – Беатрис запнулась, подыскивая слово. – За параллель. Ты, как всегда, страшно любезен.

– А что до меня, то я никогда не гнался за дешевым успехом, – продолжал Жюльен. – С меня достаточно, если мои стихи поймут и оценят пятнадцать человек. А на остальное человечество мне наплевать! Я знаю, что гениален, и с меня этого достаточно!

Беатрис стало вдруг нестерпимо скучно и неуютно. Бедно обставленная комнатка Клары Эйкенс выходила окном на север, а Беатрис органически не переносила мест, лишенных солнца. Она поглубже забралась в кресло, поджав под себя ноги, и прикрыла глаза. Жюльен продолжал говорить что-то о поэтической школе неолеттристов, последователем которых являлся.

– Ты что, спишь? – спросил он вдруг, толкнув Беатрис.

Та отрицательно помотала головой.

– Плохое настроение? – продолжал он допытываться.

Беатрис пожала плечами и ничего не ответила.

– Ладно, я тебе почитаю из своего, раз уж ты просила, – сказал Жюльен. – Хочешь послушать «Плач Калипсо»?

Беатрис кивнула. Жюльен почесал бороду, кашлянул и начал читать нараспев:

Зилькар аволи лизар бедор

Туси килаф оризис капита,

Коли сто абизор сулик

Эсталли зсталли казук…

Невольно заинтересовавшись, Беатрис открыла глаза. Жюльен не сдержал довольной улыбки.

– Здорово, а? Впрочем, не стоило читать тебе такие грустные стихи, раз ты не в настроении. Вот послушай, эти веселее:

Малана ова калемо

Мостри нале тутф тутф,

Аиди нале нале

А! О! И! Пан пан! 4 4 Оба отрывка принадлежат перу французского леттриста Ги Поммерана (Париж, 1946).

– На каком это языке? – спросила Беатрис, подняв брови.

– Ты просто маленькая идиотка, – снисходительно ответил Жюльен. – Я ведь тебе только что объяснил, что нам не нужно прибегать к помощи уже существующих языков, как это делают ублюдки-классицисты. Попутно замечу, что к ним я причисляю всех, от Ронсара до старой потаскухи Клоделя…

– Господи, да чем тебе досадил этот несчастный Клодель?

– Не мне, черт побери! Человечеству, поэзии – вот кому он досадил! Он и – я беру шире, гораздо шире – вся эта банда. Так о чем это я? А, да! Так вот, языки нам не нужны. Как показывает само слово «леттризм», мы ищем красоту и возможность самовыражения в совершенно новом и смелом сочетании букв. Если же…

Беатрис пожала плечами.

– Насчет самовыражения не знаю, но если вы действительно видите красоту в этих своих «тутф тутф»…

– А по-твоему, слюнявая жвачка этого мерзавца Валери красивее, да?! – яростно закричал Жюльен, вскакивая на ноги. – Что такое вообще красота?! «О кровля мирная, где голуби воркуют» 5 5 Начало стихотворения «Морское кладбище» Поля Валери. – это красиво, да?

– Что ж, это несомненно красиво, – сказала Беатрис. – И приятно. Я, например, очень люблю воркующих голубей. И мирные кровли тоже. Не понимаю, чем они тебя раздражают!