Array Яна Невинная - Тагир. Ребенок от второй жены

– Тагир… – шепчет она тихо, но он рубит воздух рукой и заставляет ее замолчать, а потом подходит ко мне так близко, что я готова вжаться в стену и раствориться в ней.

Но мне некуда идти, он везде найдет меня.

– Пошли, – роняет он короткое слово, и я каменею.

Тагир разворачивается и уходит, даже не оглядываясь и не заботясь о том, иду ли я за ним. Наиля в этот момент смотрит четко на меня и даже не скрывает той пылающей ненависти, что тлеет в глубине ее глаз.

Замечаю это боковым зрения, чувствую всем телом, но, когда перевожу на нее взгляд, лицо ее быстро меняется. Она жеманно улыбается и виновато пожимает плечами.

– Прости, я в последнее время рассеянная. Но почему ты не присмотрела за едой? И где она? – оглядывается по сторонам, делая вид, словно у нее раздвоение личности.

– Ты же ничего не готовила, – отвечаю растерянно, а сама подрываюсь с места, иду по следам Тагира.

– Нет-нет, это ты что-то напутала, мы же подруги, Ясми, ты что… – продолжает она причитать, но я уже не слышу, иду за Юсуповым.

А вот в голове вертятся мысли по поводу всей этой ситуации. Странно как-то. Чего хотела Наиля? Подставить меня и оттянуть внимание Тагира на себя? Так он мне и без всего этого не нужен.

Вот только гложет, как убедительно она говорила про то, что готовила еду. Прикусываю язык, только хотела сказать Юсупову, чтобы показал ее психиатру. Кончик даже от силы укуса болит.

– Проходи, Булатова, – останавливается впереди мужчина, открывает дверь своего кабинета и протягивает руку.

Молча захожу внутрь, ощущая, как меня бьет начинающаяся истерика. Нужно держать себя в руках, не разреветься от творящейся несправедливости. Боже, почему всё происходит именно со мной…

Сажусь на стул, поджав колени и сложив на них руки. Прикусываю нижнюю губу, чтобы не выдать ни звука. Нужно сохранить хотя бы уважение к себе. Это единственное, что у меня осталось.

В это время Тагир присаживается напротив меня, между нами стоит стол, разделяя нас по разные стороны баррикад.

– В мечети я спустил тебе с рук молчание, всё же это желание невесты, но теперь я хочу услышать от тебя ответ. Решим этот вопрос сразу. Чего ты хочешь в качестве подарка невесты? – складывает руки в замок на столе и внимательно смотрит на меня.

Я не отвечаю, лишь поджимаю губы и пристально смотрю на него в ответ. В моих глазах равнодушие и безразличие, максимум пренебрежения.

– Молчишь? Спишу это на нервы от первого дня замужества, – вздыхает и откидывается на спинку стула. – Сильно не привыкай здесь жить. На следующей неделе переедем в другой дом.

На этом моменте вскидываю в панике голову, сердце ускоряет пульс от предстоящих нерадужных перспектив. К-как? Вместе?

– А что ты думала? Ты теперь моя жена. И если ты даже не подтвердила это на словах, то сегодня ночью я вырву из тебя хотя бы крики, Ясмина.

Я продолжаю молчать, а Тагир испытующе смотрит на меня, разглядывая, как диковинного жука. В его темных умных глазах рождается понимание и зачатки зарождающегося гнева. Это не уходит от моего внимания, заставляя дрожать на стуле, но продолжать молчать.

Уверена, он думает, что я демонстрирую глупое упрямство, которое легко можно сломить. Временное. Ненужное. Пусть думает что хочет. Поджимаю губы и вздергиваю подбородок, что не остается без его внимания.

Он резко встает со своего места, стискивает руки в кулаки и опирается ими об стол. Злится. Сильно. Даже челюсти выдвигаются вперед, демонстрируя крайнюю степень агрессии.

– Упрямься, Ясмина, сколько пожелаешь, вот только знай: это ничего не меняет, от тебя мне нужно только тело. Для рождения ребенка тебе ведь не нужен язык, дорогая жена, – продолжает злить и провоцировать меня, и я сильно кусаю язык до крови, пытаясь унять собственное раздувающееся пожаром в груди бешенство.

Тише, Ясмина, держи себя в руках. Унижение пройдет, но отец останется жив. Всё наше общение с Тагиром напоминает перетягивание каната или игру “кто кого”. Только ставки на этот раз слишком высоки, чтобы я легко отступила и сдалась. Никогда этого не будет. Никогда!

– И помни, это дом Наили, так что придерживайся ее правил. Ты знаешь, как у нас принято, – жестко добавляет. – Проще будет, если ты станешь ее слушаться, как старшей жены. И при наших родных не смей устраивать истерик. Ты ведь не хочешь узнать, каков я в гневе.

Не знаю? Уж поверь, Юсупов, наша семья лучше всех остальных знает, каков ты в гневе. Лучше бы мы никогда не встречали друг друга…