Тилли Бэгшоу - Оборотная сторона полуночи-2. Как феникс из пепла

– Я бы не спешил с выводами. Ты же не знаешь, какие у твоей бабушки были мотивы скрывать от тебя правду. Там масса недостающих звеньев.

Элла посмотрела на него с тоской.

– Дело не только в Мими. Если мои родители живы, то почему не вернулись за мной?

Боб обнял ее. Для человека с резким, а иногда и взрывным, характером Элла могла быть глубоко ранимой, почти как ребенок.

– Не знаю, дорогая.

– Как они могли оставить меня там навсегда? И почему перестали писать? Последнее письмо отправлено в тот год, когда мне исполнилось восемь. Ты думаешь, это потому, что я так и не ответила? Думаешь, они решили, что я их не люблю?

– Нет, – резко ответил Боб. – Уверен, что все не так. Прочти внимательно письма отца к бабушке. Он знал, что она прячет от тебя их письма, знал, что наврала про автокатастрофу.

– А почему только он мне писал? – сердито спросила Элла. – А как же мама? Где она была все эти годы? И где теперь?

– Ты задаешь правильные вопросы. Но единственный способ хоть что-то узнать – это самой докопаться до правды. Мне кажется, что перво-наперво нужно выяснить, живы ли они.

Как всегда, Боб проявил свои лучшие качества, и в частности практичность. Элла жалела, что не обладает его способностью разбивать проблему на поддающиеся решению фрагменты. И он прав – ей действительно нужно хорошенько взяться за дело и каким-то образом самой докопаться до правды. Но что-то ее удерживало, и, поразмыслив, она вынуждена была себе признаться, что это страх.

Набрав код на домофоне, Элла вошла в подъезд, поднялась по трем маршам скрипучей лестницы в свою мансардную квартирку, сняла туфли и строго симметрично поставила их у стены, как того требовал ритуал.

Кухня-гостиная выглядела так же, как и до ее ухода несколько часов назад: аккуратно, чисто и по-спартански аскетично. Стол с белой пластиковой столешницей поблескивал, будто перенесся сюда прямо из лаборатории патологоанатома. Впечатление это еще больше усиливалось стойким запахом отбеливателя. Одинокое ярко-красное кресло было повернуто к телевизору, также протертому до нестерпимого блеска. Единственным другим предметом обстановки был функциональный книжный шкаф из «Икеа», где в строгом соответствии с цветовой гаммой стояли романы и брошюры по саморазвитию.

Понедельник, одиннадцать утра, подумала Элла, неловко переминаясь с ноги на ногу, когда паника вновь начала охватывать ее с еще большей силой. Что же теперь делать? Когда она росла на ранчо, всегда находилась работа, и всему находилось время. В городе все было иначе. Не надо было чистить оружие, снимать шкурки с кроликов и чинить заборы. Чтобы заполнять дни, нужна была работа. Поставленная цель. До сегодняшнего дня она у Эллы была. Но теперь над ней нависала ужасающая перспектива наличия «свободного времени»: долгих часов безделья, когда голоса в голове разойдутся в полную силу. Они уже включились на малой громкости. Мужской голос принялся читать комбинации цифр, едва Элла успела войти в дом. Может, врачи правы? Может, это все из-за стресса?

Безо всякой цели она отправилась в спальню, села за стол и открыла ноутбук, подавив искус выдвинуть ящик с письмами отца. Прошлым вечером она больше трех часов с упорством одержимой изучала марки и штемпели на всех сохранившихся у Мими конвертах. Письма приходили из разных уголков земного шара: из Пакистана, Греции, Южной Африки, с Фиджи. «Родители на пару изучали мир, зная, что я на ранчо в полной изоляции, скорблю по погибшим, которые живы-здоровы». Вначале Элла встала на сторону отца, целиком и полностью обвинив бабушку во лжи, к которой ее приучили с самого детства, но время шло и ей пришлось признать горькую правду: ее родители тоже к этому причастны. «Они знали, где я, но так и не вернулись».

Что Элле требовалось сейчас – так это найти работу, причем срочно. Она не могла позволить письмам поглотить ее целиком, пока жизнь более-менее не войдет в колею. Когда просматривала вакансии на сайте трудоустройства и на портале выпускников Беркли, у Эллы упало сердце. Даже на чисто офисных и исследовательских должностях, на вакансиях для программистов работодатели хотели видеть «открытых», «харизматичных» кандидатов с «развитыми навыками общения». Академические аттестации у Эллы были «звездными», и ее всегда приглашали на собеседования, а вот там все неизбежно начинало идти вкривь и вкось.

– Скажите, почему вы хотите работать именно в нашей компании? – спрашивал ее кадровик, широко улыбаясь.