Анастасия Кольцова - Мерзавец на порше

– Папа, а что он здесь делает? – возмущённо спрашиваю я, когда моя отвисшая челюсть встаёт на место. – Этот извращенец следил за мной, когда я плавала, скажи ему, чтобы он прекратил!

– Лера, успокойся, это сейчас не главная наша проблема, – папа смотрит на меня таким уставшим постаревшим взглядом, что я начинаю опасаться, не заболел ли он.

– Не главная? У нас с этим мерзавцем ещё какие-то проблемы? – спрашиваю я, глядя, как Беркутов по-хозяйски вальяжно усаживается напротив папы за столом.

– Расскажите ей, – усмехается Беркутов.

Папа мнётся, опускает глаза, и я вообще перестаю понимать, что здесь происходит. Я сошла с ума, или мой папа боится какого-то зазнавшегося мажора?

– Папа, объясни! Что этот придурок делает у нас дом, почему ты так странно себя ведёшь? – не выдерживаю я.

– Понимаешь, дочка, времена в девяностые были тяжёлые. Я хотел заняться бизнесом, занял у одного человека. У отца Игоря, – папа кивнул на моего мерзкого однокурсника. – Бизнес мой прогорел, деньги я отдать не смог.

– И?

– Отец Игоря умер, и Игорь как наследник решил забрать долг.

– Папа, какой ещё долг! Если ты столько лет его не отдавал, значит, никаких записей нет! Просто пошли нафиг этого придурка, и дело с концом! – я начинаю терять терпение.

В самом деле, почему папа просто не вышвырнет этого нахала за дверь? Смог же он заставить меня поступить на мерзкий экономический факультет, почему тогда сейчас ведёт себя так безвольно?

– Какая борзая у вас дочка, Андрей Юрьевич. А отдайте-ка вы мне её в уплату долга, а? – усмехается обнаглевший однокурсник. – Что, Лерочка, поможешь своему папе? Давай так – ты на протяжении года будешь выполнять все мои прихоти, а я прощу твоему папочке долг. Идёт?

– Я сейчас прибью тебя, идиот! – кричу я и с кулаками набрасываюсь на Беркутова, но папа хватает меня за руки: «Успокойся, пойдём, поговорим».

Оставив ухмыляющегося Игоря на кухне, мы выходим в коридор,

– Лера, прошу тебя, не веди себя так с Игорем, я его должник, и он может что угодно со мной сделать, – шёпотом говорит папа, боязливо оглядываясь на закрытую кухонную дверь. – Мне просто больше ничего не остаётся, как отдать тебя за долги.

– Папа, но ведь сейчас двадцать первый век! Какое ещё «что угодно сделать»? Какое ещё «отдам тебя за долги»? – я кручу пальцем у виска. – Просто берёшь обращаешься в милицию, пишешь заявление, что тебе угрожают…

– Пойми, дочка, у него связи, в том числе в милиции. Если не сделаешь, как он скажет, мы потеряем всё – дом, машину, да он всё до последней копейки может у нас забрать!

– Пап, ну ты чего, сейчас же не девяностые, – я до сих пор не верю в то, что говорит мне отец.

– Может и не девяностые, но связи у отца этого болвана были ого-го какие, и, если он ими воспользуется – нам с тобой крышка. Поэтому прошу тебя, подыграй ему, сделай как он хочет. Не думаю, что он настолько бессовестный, что захочет от тебя чего-то, что ты не сможешь ему дать!

– Пап, ты в своём уме? А если он захочет, чтобы я с ним переспала? Мне что, нужно будет в постель к нему прыгнуть? – возмущаюсь я. – Он же ненормальный, мало ли чего он там захочет!

– Прости, дочка, но у нас нет другого выхода, – папа ещё ниже опускает голову. – Я слишком много должен. Пожалуйста, согласись.

– Согласиться целый год выполнять прихоти этого придурка? Ну уж нет, обойдётся! – я возмущённо встряхиваю мокрыми волосами.

– Я прошу тебя. Иначе мы останемся без всего, – папа хватает меня за руки, заглядывает в глаза.

– Хорошо, – я выдёргиваю свои руки из папиных и разворачиваюсь в сторону кухни.

– Спасибо, дочка, – тихо говорит мне вслед папа.

Мы возвращаемся на кухню, и я мрачно говорю Игорю, что согласна на его дурацкие условия.

– А знаете, пока вас не было, я тут кое-что получше придумал. Давай ты отдашь мне за папочкины долги свою девственность! – ухмыляется Игорь.

– Девственность? Какую такую девственность? – делаю я непонимающие круглые глаза. – Мы в двадцать первом веке живём, девственниц моего возраста днём с огнём не сыщешь!

– Так ты не девственница? – разочарованно протягивает Беркутов.

– Ну да, не девственница я, и что ты мне сделаешь? – я ставлю руки в боки и с вызовом смотрю на этого мерзавца.

– Поверь, я найду, чем тебя занять. И лучше бы тебе было оказаться девственницей – обошлась бы меньшей кровью, ха-ха. А так будешь на протяжении года моей личной рабыней. Будешь доступна в любое время суток, захочу устрицами полакомиться – прибежишь, погуглишь, и будешь мне готовить, захочу в три часа ночи пьяным домой вернуться – поедешь меня забирать. Права есть?