Тилли Бэгшоу - Сидни Шелдон. После полуночи

– Но мы любим Ин-та-кет. Даже Роуз. Верно, Роузи?

Четырехлетняя Роуз как раз вытаскивала тюбики помады «Диор» из материнской косметички, ломала их и размазывала по полу розовую липкую массу. Няня была слишком занята, строя глазки боссу, и потому ничего не замечала.

– Могу я чем-то помочь, сенатор Уорнер?

– Нет! – отрезал Джек.

Нантакет! Он и забыл! Этот ублюдок Брукштайн прошлой ночью пригласил их в свое поместье. «Можно подумать, мы такие близкие друзья!»

Джеку пришлось переломить гордость и долго себя уговаривать, прежде чем обратиться за поддержкой к Ленни. Джек никогда не сделал бы ничего подобного, не окажись он в отчаянном положении. Но он оказался на краю пропасти. И Ленни это знал.

Все началось как способ снять стресс. Несколько невинных ставок то тут, то там, на скачках или за игорным столом. Проигрыши росли, а вместе с ними и страсть к игре. Именно игра высветила азартную сторону натуры Джека Уорнера, о которой тот до сих пор не подозревал. Это было волнующим, возбуждающим и… вызывающим привыкание. И стоило ему все дороже. В смысле финансов. Но и политический риск был огромен. Вся карьера Джека была построена на его репутации порядочного, консервативного христианина. Пусть в неодолимом влечении к игре нет ничего незаконного, однако если это станет широко известно, он в мгновение ока потеряет массу голосов.

– Ты должен прекратить это, Джек, – не тратя лишних слов, заявил Фред Фаррел. – Немедленно. Выплати все долги и начни с чистого листа.

Если бы все было так легко! Выплатить долги? Но где взять деньги?

Наследство Онор ушло на дом и образование детей. Как сенатор, Джек получал сто сорок тысяч в год: жалкая часть того, что он зарабатывал адвокатской деятельностью, и капля в море его долгов. К несчастью, кредиторами были малоприятные люди, не пользующиеся уважением в обществе.

Ничего не поделаешь. Придется подоить зятя. Конечно, стыда не оберешься. Но как только он объяснит ситуацию, Ленни его выручит. Ленни способен многое предвидеть. Когда станет президентом Джек, отплатит ему сторицей. И Ленни это известно.

Оказалось, однако, что Ленни этого не знал и знать не хотел. Вместо того чтобы выписать чек, он прочел Джеку лекцию.

– Мне очень жаль тебя, Джек, правда. Но ничем не могу помочь. Мой отец был игроком. Превратил жизнь бедной мамы в ад. Не будь у него друзей, которые раз за разом выручали его, кошмар кончился бы куда раньше. Он проиграл деньги, которые иначе пошли бы на лечение ма…

Джек пытался сохранить хладнокровие:

– При всем моем уважении, Ленни, не думаю, что у меня много общего с твоим отцом. Я сенатор Соединенных Штатов. И у меня есть необходимая сумма. Просто небольшая проблема с наличными.

– В таком случае уверен, что ты решишь эту проблему сам. Еще что-то?

Что за ублюдок, со своим снисходительным тоном! Это был не просто отказ!

Он дал понять, что разговор окончен!

До конца дней своих сенатор Уорнер не забудет оскорбления!

Когда он услышал о Нантакете, первой мыслью было посоветовать Ленни засунуть приглашение туда, «где луна не светит».

Но Джек был слишком осторожен. Не стоило усугублять проблему. Лучше подумать о том, как близки Онор и Грейс. Может, Онор сумеет обработать младшую сестру, а та уговорит влюбленного мужа? Конечно, это означало, что Джеку придется рассказать жене об игорных долгах. Не слишком привлекательная перспектива. Но в конце концов, что она может сделать? Бросить его?

Вряд ли.

Он повернулся к Илзе:

– В понедельник утром мы уезжаем в Нантакет. Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы вещи девочек были упакованы и готовы к отъезду.

Бобби бросила на няню торжествующий взгляд:

– Видите? Говорила же я, что мы поедем!

– Да, сэр. Желаете, чтобы я упаковала что-то… особенное? – осведомилась Илзе, многозначительно подмигнув. Только глупец не понял бы, что она имеет в виду.

А Джек был отнюдь не глупцом.

– Нет. Вы не едете. С понедельника вы уволены.

Схватив с кухонного буфета пачку алка-зельцера, он вернулся наверх. В постель.

Конни Грей стояла на детской площадке, наблюдая, как сыновья висят на «манки барз» [7].

Только посмотрите на них. Совсем малыши. И понятия не имеют, что их мир рушится…

Кейду было шесть. Копия своего отца Майкла: темноволосый, смуглый, с лицом таким же открытым, счастливым и бесхитростным. Купер больше походил на Конни. Светленький, с более тонкими чертами лица. Чувствительный. Нервный. Оба мальчика были очень умны. Да и откуда взяться глупости при таких родителях, как Конни и Майк?