Виктория Побединская - 48 минут, чтобы забыть. Осколки

– Давай же, может, они у тебя в одном из карманов? – тормошу я парня, а сама опускаюсь на колени, принимаясь запихивать вещи обратно.

Шон трясёт свои вещи, шарит по карманам, но внутри пусто, как и в наших головах.

– Мисс?

Я поднимаю испуганный взгляд на тучного мужчину в ярко-синей униформе, в его руках зажат компостер, и он ждёт.

Шон делает шаг вперёд. Я прячусь за собственным парнем, как трусиха.

– Послушайте, мы потеряли билеты… может, мы сможем договориться, заплатить сейчас?

Меня окатывает волной стыда, раскаленной и красной – какой позор! – но я отталкиваю её, убеждая себя, что это не самая главная из проблем. Шон сможет уладить эту ситуацию. Определённо. Потому что так и излучает уверенность.

Тишина в вагоне весит тонну, а взгляд проверяющего укоряет громче любых слов, когда нас, публично обругав, выгоняют, выбив на тонкой бумажке штраф.

– Аккуратнее! – Контролер практически выталкивает на промозглый, залитый светом перрон. Люди на станции практически не выходят, лишь пара человек садится в поезд. Я отчётливо вижу, как на платформу из соседнего вагона другой проверяющий выпроваживает двух парней, так же как и нас минуту назад.

И один из них мне уже знаком. Тот странный тип, с которым я столкнулась в туалете. Он складывает руки на груди, рассматривая практически пустой вокзал, и его взгляд останавливается на мне. Чёрные пряди падают на глаза, выглядывая из-под серой шапки.

Его друг, стоящий рядом, что-то рассказывает, активно жестикулируя, и вдруг в голову приходит мысль, что его светлые волосы можно сравнить со снежным сугробом или горкой взбитых сливок.

Состав испускает облако пара из-под колёс и издаёт протяжный вздох. На перроне остаёмся лишь мы четверо.

– Надо решить, что делать дальше, – вырывает из раздумий низкий голос Шона. – Пойду спрошу у тех парней, может, они знают, как добраться до ближайшего города.

Я остаюсь на месте, ожидая. Вдалеке мягким золотом мерцают огни; судя по табличке, мы на станции Эмблсайд. Ветер приносит запах печеных яблок и корицы из пекарни, притаившейся неподалеку. На секунду меня пронзает приступ острой тоски. Ведь где-то находится мой дом, и наверняка ждут родители.

В сгущающихся сумерках отрывисто мигает сигнал к отбытию. Я рассматриваю все ещё стоящий на перроне поезд, словно жду, когда он рванет, как ракета, наверное потому, что поезда в кино всегда так делают. Странно, что я помню такие вещи как кино, но не помню, что ела на завтрак. Но этот поезд трогается с места настолько лениво, как будто ему просто наскучило стоять на месте и он решил сменить обстановку.

Состав свистит снова, на этот раз громче и четче. Я провожаю его и разворачиваюсь. Из здания вокзала поспешно выходят трое мужчин. Один из них поднимает глаза и встречается со мной взглядом. Меня словно окатывает холодной водой. Не знаю откуда, но уверена, чувствую, эта встреча не сулит ничего хорошего.

– Шон, – тихо зову я, но парень успел уйти достаточно далеко, чтобы не услышать мой голос. – Шооон.

– Хватайте ее! – И понимая, что незнакомая компания движется ко мне, кидаюсь в сторону, где приютились несколько магазинчиков, торгующих сувенирами.

– Шон!

Но не мой парень, а незнакомые мужчины бросаются следом.

Пульс бьется в горле, пока я несусь, поворачивая то влево, то вправо, петляя между сиденьями и стойками с цветами. От страха ноги немеют, я и бегу на сплошном адреналине. Кидаюсь к одному из киосков в надежде найти телефон и вызвать полицию, по пути зацепляя стойку с сувенирами. Падаю на колено, заскользив на гладкой плитке. Тут же вскакиваю, но, дернувшись, застываю, потому что незнакомей направляет на меня пистолет.

– Она здесь! – кричит он остальным. Я делаю шаг назад и поднимаю руки вверх. Крепко зажмуриваю глаза, когда внезапно потолок надо мной обрушивается. Навес из брезента падает, сбивая меня и мужчину с ног, засыпая с головой рюкзаками, зонтами и различной мелочевкой. Раздается несколько выстрелов, судя по звукам, снаружи происходит драка.

– Шон!

Паника превращается в колючий ком и застревает в горле. Нет, нет, нет.

– Хоть бы его не убили, – бьется мысль в голове. Больше всего на свете я боюсь остаться одна.

Откуда-то изнутри магазина слышен крик продавца. Я опускаюсь на четвереньки и пытаюсь выползти из-под упавшего тента, переступая через разбросанные товары. Меня тошнит от звуков глухих ударов, доносящихся с площади, собственной слабости и беспомощности, я не могу разобраться в том, что происходит, и почему оказалась втянута в какую-то жуткую историю.