Диана Билык - Дитя короля

Марьян всегда был очень сильным. Он мог сломать шею противника одной рукой, но больше всего он любил побеждать исподтишка. Когда враг, или тот, кто ему мешал идти к цели, даже не подозревает об опасности, когда невинно живет и радуется, а потом приходит Егоров и разрушает бизнес, построенный тяжелым трудом, изнутри подрывает крепкие семьи, будто медленным ядом проникает в жизнь человека и убивает его монотонно и постепенно. Марьян часто ехидно ржал, когда рассказывал о своих «победах», а я не смела сказать, что все это мне противно до глубины души. Я и так получала с лихвой.

– Сюда иди, – говорит муж, стоя возле умывальника. Он смотрит на себя в зеркало и скалится знакомой улыбкой.

– Прошу тебя…

– Или идешь сама, или я руками из тебя вырву этого ублюдка. Ты мне должна была сына родить! Мне! Я для чего тебя столько лет держу? Думаешь, что пылаю великой любовью? – он покачивает головой и морщится, отчего его шрам сильнее выделяет бровь. – У меня тысячи баб, что готовы лечь по первому зову, и ты возомнила, что такая единственная и особенная? Да просто никто не может мне сына родить, су-у-у-ка…

– Я не спала ни с кем, я не вру. Это был сон, просто сон, я не знаю…

– Что?! – он поворачивается, и глаза превращаются в страшные две щелочки. У него красивые глаза, голубые, ясные, но в них есть необъяснимая тьма.

Он подходит медленно, тащит меня вверх и наклоняет над ванной. Меня трясет, но я понимаю, что не могу противостоять ему, а когда вжикает молния, хочется снова уйти во мрак, чтобы ничего не чувствовать.

– Буду тебя рвать, пока ты не скинешь, а потом буду снова рвать, пока не залетишь. Ты родишь мне ребенка! Живого сына, – его пальцы грубо задирают порванный сарафан, царапают нежную кожу и подбираются к бедрам. Он напирает сильнее, почти вбивая меня животом в обод ванны. Я безмолвно кричу. Меня никто не спасет, никто не поможет…

– Это невозможно, ты только послушай! – Верный советник-маг ходит по ковру туда-сюда, подтягивает жаккардовый синий наряд-халат выше колен, стряхивает невидимую грязь с подола, ругается, как шугр, и нервирует меня битых полчаса. – Твой старший брат жив! Это невозможно. Ты понимаешь, чем это грозит?

– Понимаю. – В горле разливается горечь, будто я наелся чистотела. – Что ты предлагаешь, слирий Месс?

– Что я предлагаю… Что я предлагаю… – кривляясь, бормочет Месс. – Я тебе говорил не тянуть – забрать девушку сразу, – он взмахивает руками, словно разгоняет насекомых. – А теперь, о, Великий Шорг! А теперь… – хватается за голову и терзает длинные поседевшие волосы. – Не миновать нам конца света! А если Мариан убьет избранницу? Он же в двадцать лет своих девиц голыми руками душил! Ох, Эмилиан, не слушаешь старика, а теперь и ты, мой мальчик, под угрозой! Нужно было забрать девушку, а потом уже проводить ритуал Зачатия.

– Не болтай, ради Стихий! – говорю хрипло, а в груди распускает корявые ветки жуткое предчувствие. Корежит меня, крутит, издевается. – Я не мог ее забрать, ты лучше меня знаешь! Я король, а не прихвостень. Никогда не стану рисковать четырьмя народами!

– Все равно уже ввязались в запретное, что теперь нос воротить?

– Думай, что говоришь!

Советник небрежно отмахивается и продолжает бесконечное шествие по ковру. Замирает у круглого стола и проводит ладонью над картой мира.

Магическая пыльца вздрагивает, приподнимается и золотом рисует в воздухе ландшафт Ялмеза, а затем синим свечением отделяет Эфир от Материального мира.

Эфир над Мэмфрисом все еще червоточит, будто кто-то пролил в пастельно-голубую краску чернила. Если сейчас полететь на Землю, рана магической оболочки расширится, и прятать ее уже не получится.

Последние несколько дней меня мучает необъяснимая тоска – съедает изнутри, будто я сок риэйсы выпил и теперь медленно умираю. На кончиках пальцев горят, пульсируя зеленовато-лимонным, знаки пары, тонкие нити вживляются в кожу рук и прячутся под камзолом, огибают плечи и исчезают на груди – все должно быть наоборот – сначала пион внизу живота, потом ростки вверх, и после закрепления войдут в сердце, а наша с Избранной метка не реализована, мы ходим по краю Темного Измерения и вот-вот слетим туда вдвоем. Стигма не раскроется, пока женщина не окажется в нашем мире, а если умрет на Земле – умру и я. Да, рискованно было зачинать ребенка на Земле, но другой возможности не было и времени оставалось все меньше.

Как оказалось, что брат нашел ее раньше?