Евгения Кретова - Макошин скит

«А то ты не знаешь? – ворчало внутреннее сомнение. – Ты сколько раз это с Рафаэлем обсуждала?»

«Все решено», – отрезала.

И чудовище внутри замолчало.

В самом деле, все решено, уже ничего не изменить. Она даже вернуться домой не может, не разбудив Рафа. И если разбудить, все равно придется объяснять, куда она с вещами посреди ночи отправилась.

«Нет, все правильно! Все к лучшему! Иначе нельзя».

Она забралась в нагретый салон полупустого автобуса, в котором подремывал пожилой полицейский, очевидно, ехавший домой с дежурства. Он приоткрыл глаз, окинул профессионально-беспристрастным взглядом вошедшую Карину, поглубже спрятал руки под мышки и снова закрыл глаза.

Карина устроилась у окна.

Ночной город поблескивал желтыми огнями, манил, словно пытался обнять и остановить.

Но она представляла себя рыцарем на закованном в железные латы коне, который прорезает мечом темноту и мчится к тому большому и светлому, которое поселится однажды в душе. А вот этот лениво дремлющий человек в форме будет ее оруженосцем.

«Господи, что за чушь у тебя в голове! – одернула себя Карина, прислонившись лбом к холодному стеклу. – Точно лечиться надо».

Доехав до автовокзала, купила билет в один конец и устроилась в кресле – до отправки другого автобуса оставалось меньше получаса. В груди трепетало волнение, закипая и разливаясь по венам. Адреналин стучал в висках. Она впервые ослушалась всех! Она впервые в жизни действовала сама, не спросив разрешения, не согласовав, не обсудив и взвесив с кем-то все «за» и «против». И это ощущение полной свободы и возможности управлять своей жизнью напоминало бунт!

Направляясь к рейсовому автобусу, Карина поймала свое отражение в темном стекле – взъерошенная, будто воробей, тревожная, с лихорадочно горящими глазами и растрепанным хвостом. Девушка, которая начинает новую жизнь.

Она впорхнула в салон, пробежала в самый хвост, чтобы устроиться в углу, на диванчике. В ноги дул, согревая, горячий воздух. Она ехала по городу, прощаясь с ним и обещая вернуться совсем другой – обновленной, цельной, точно знающей, чего она хочет в этой жизни. Вернется, чтобы жить по-настоящему. Не завтра, не послезавтра. Может, ей для этого потребуется месяц… или два. «Да, два месяца, это наверняка». Через два месяца будет совсем весна, она заполнит эти улочки, умоет покатые крыши и позолотит купола соборов. А над реками будут парить белокрылые чайки.

Карина подремывала, чувствуя, как бесповоротно меняется ее судьба.

Конец марта, Смоленская область

Когда Карина вышла из автобуса на старенькой, еще советских лет, остановке у заснеженного поля, над ним поднималось солнце. Тонкие, словно паутина, ванильно-розовые облака тянулись над черной кромкой леса. Карину никто не ждал. Сотового не было, перезвонить и уточнить она уже не могла, куда идти дальше – не знала. Посмотрев вслед отъезжавшему от остановки автобусу, вздохнула, плотнее закуталась в куртку.

Подстелив на скамейку рюкзак, уселась на него и приготовилась ждать. Обещали встретить.

Первое время в голове роились мысли, беспокойные, шальные. Собраться, пойти назад, в город. По крайней мере, не замерзнет. Вспоминала, когда следующий автобус, чтобы добраться до поселка. Выходило, что еще через четыре с лишним часа.

Пальцы на ногах быстро замерзли, да и колени под тонкой джинсой – тоже.

Девушка встала, принялась ходить взад-вперед. Подпрыгивая то на одной ноге, то на другой, старалась согреться. Терла колени. Дышала на заледеневшие пальцы и опасливо поглядывала по сторонам: неяркое солнце освещало пустырь за остановкой, поля и будто живой, враждебно темнеющий лес.

– Нда-а, вот тебя угораздило, – девичий голос за спиной.

Карина вздрогнула, резко обернулась: веснушчатая девчонка, на вид – подросток совсем: серая вязаная шапка из мохера, темный бесформенный пуховик ниже колен, в каком не каждая пенсионерка выйдет «в люди», валенки с галошами. Незнакомая девушка тем временем оглядела всю ее с ног до макушки, покачала головой, кивнув на демисезонные Каринины ботинки:

– Не по погодке-то обувь, или не предупредили тебя? – не дождавшись ответа, махнула рукой: – А впрочем, какая разница. Доберемся, переоденешься, красоваться тут не перед кем.

Карина нахмурилась:

– Да я и не красуюсь… Я…

Незнакомка засмеялась:

– Да брось ты, я ничего такого не имела ввиду. Я о том только, что еще ночью подмораживает, а днем слякоть, в таких ботиночках по поселку не походишь… Да и не зачем… – Стянув в руки мохнатую рукавицу, потянула руку: – Меня Младой зовут.