Маша Храмкова - Нет никого страшнее меня

– Ты весь урок будешь болтать, как идиотка?! – выпалил он.

Это было уже слишком. Да, Ада и раньше сталкивалась с плохим отношением к себе, но так ее еще никто не третировал. Не говоря больше ни слова, она покидала учебники в портфель и вылетела из аудитории. В дверях она почти столкнулась с преподавательницей миссис Гроу.

«У меня будут проблемы, – мелькнуло у Ады. – Родителям напишут, что я прогуливаю … Ну и плевать! Этот придурок меня достал!»

Минут пятнадцать она проплакала в туалетной кабинке. Глаза распухли от слез, которые все лились и лились из глаз ручьями. И почему она так расстроилась из-за какого-то одноклассника?

В дверь кабинки постучали.

– Ада, ты в порядке? – это была Ким.

– Да, – Ада принялась вытирать слезы. – В смысле нет.

– Может, выйдешь? – Ким говорила очень спокойно.

«Наверное, все думают, что я какая-то истеричка».

Глубоко вздохнув (вздох получился прерывистым), Адель наконец вышла из своего убежища. И рассказала, что произошло.

– Иди сюда, – выслушав, Ким притянула девушку к себе. – Он просто кретин, каких поискать!

Ада закивала, вновь начиная плакать. Несколько минут они так и стояли обнявшись.

– В классе обсуждают меня? – Адель решила, что хочет знать всю правду. – А что миссис Гроу сказала?

– Да все забыли уже, – махнула рукой Ким. – Я наплела Гроу, что у тебя трудности с адаптацией.

– Спасибо тебе! – Адель слабо улыбнулась; плакать уже не хотелось.

– Знаешь, этот Калибан, – начала Ёсида, когда девушки покинули-таки туалет, чтобы подышать свежим воздухом на заднем дворе школы. – Он вечно где-то пропадает. Приходит перепачканный, драный, одетый черт знает во что, со странными порезами…

– Он что, наркоман? – нахмурилась Адель.

– Не знаю, – Ким пожала плечами. – Мистер Нортон, директор, много раз пытался уличить его в употреблении наркотиков, но так ничего и не нашел.

– А его родители? Их в школу не вызывали? – Адель хотелось найти как можно больше грязных фактов об этом Калибане.

– Об этом я ничего не знаю, – Ким достала пачку сигарет и закурила. – Наверное, алкаши. Не приходили ни на одно собрание, ни на одну игру. Никогда.

На мгновение сердце Адель сжалось: ее мама и папа всегда и во всем поддерживали Аду, не пропускали ни одного ее соревнования в секции карате. Но даже то, что у Калибана были проблемы с родителями, не оправдывало его отношения к ней.

– Просто игнорируй его, забей, – Ким выпустила струю дыма. – Попроси пересадить тебя от него.

«Точно, именно так и сделаю!» – подумала Ада.

Однако на следующее утро ее ждал сюрприз.

– Это еще что? – на парте Адель лежала красивая белая роза, перевязанная алой ленточкой.

– Это тебе, – Калибан, которого она решила игнорировать, снова явился раньше.

– То есть, вначале ты меня обзываешь, а теперь даришь цветы? – язвительно спросила Адель.

– Прости меня, – Лекс смотрел на нее исподлобья. – Я очень сожалею о том, что сказал вчера.

Адель молча уселась рядом. Похоже, он действительно раскаивался: Адель видела, как Лекс нервно крутил карандаш в руках. Она коснулась цветка – и тут же отдернула руку. На указательном пальце выступила капля крови.

– Дай посмотреть, – не дожидаясь ответа, Лекс взял ее руку в свою. Его ладони были горячими и шершавыми, а черная водолазка с длинным рукавом не позволяла рассмотреть те самые отметины на запястьях, которые Ада видела раньше. – Ну вот, я опять все испортил.

– Это ерунда, – Адель улыбнулась, видя замешательство на его лице, – Спасибо за розу, она очень красивая. Правда.

– Значит, мир? – Лекс улыбнулся, и Ада отметила, что улыбка ему очень шла.

– Мир, – ответила она, пожав его ладонь.

– Кхмм, – раздалось над их головами. Рафаэль Клифт вместе с парой ребят из «дисциплинарного комитета» стоял возле их парты, не сводя черных глаз с Калибана. – Что это, можно узнать?

Его голос был спокоен, но Ада буквально кожей ощущала то напряжение, которое повисло между Рафом и Лексом.

– Он просто подарил мне цветок, что тут такого? – нахмурилась Адель. – Или твой комитет это запрещает?

И почему она вдруг встала на сторону Лекса? Явно было, что между этими двумя искрят молнии, вот только почему?

– Мой комитет призван наблюдать за тем, чтобы некоторые студенты вели себя, как подобает, – процедил Раф, сделав акцент на слове «студенты». Он с вызовом смотрел на Лекса, а парни позади него стояли, скривив губы.

– Как видишь, ничего запрещенного не происходит, – расслабленно произнес Калибан, откидываясь на стуле. – Это просто цветок.