Ланиус Андрей - Восточная быль Шахерезады

Нет, физически хозяин дома не пострадал, но последствия его падения были ужасны.

Всемогущий гость, чье драгоценное внимание доселе было сосредоточено на смуглых пупочках танцовщиц, разглядел внезапно, вот в эту самую минуту, злосчастные мраморные плиты.

Страшно переменившись в лице, он поднялся из-за стола, строго кивнув своим помощникам, находившимся здесь же, и, сопровождаемый ими, в гробовом молчании покинул хлебосольный дом.

Всё прояснилось назавтра. Оказывается, плиты эти были особенные. Их покупали в Италии за валюту специально для Дворца культуры химиков. Мрамор сам по себе был очень редкий, дорогой, по всей стране им были облицованы лишь несколько станций метро в Москве и Ленинграде. На беду, Сановник лично курировал эти поставки, придавая им, по прихоти сильного, некое исключительное значение. Может, он полагал, что Дворец культуры химиков в далеком Т. станет ему своеобразным памятником, что местные акыны сложат хвалебные песни в его честь… Кто знает! Сановника ничуть не шокировали богатые хоромы Черного Хасана, имам баилдий, танцовщицы и канатоходцы, но плиты! О, плиты – это совсем другое дело, это покушение на принципы, на святыни, подкоп под устои! Присваивать дефицитный материал, оплаченный валютой! И кто же осмелился на это?! Местный бай, который и без того купается в золоте! Куда же мы придем с такими аппетитами!

Вдобавок, гость разглядел, уходя, что редчайшим мрамором облицованы также кирпичные стойки ворот, а у забора высится десятка полтора ящиков с драгоценными плитками.

Этот эмоциональный порыв большого человека дорого обошелся Черному Хасану!

Возможно, в другое время дело удалось бы замять, но на беду Черного Хасана именно тогда в недрах высшего государственного аппарата вызрело решение ударить для страха по расхитителям социалистической собственности.

При всей его изворотливости, Черный Хасан не сразу осознал, меж каких жерновов угодил, и до конца надеялся отделаться партийным взысканием. Но на этот раз его взяла за горло железная рука. Верная примета: как ни падка Москва на лесть и подношения, а всё же лучше ее не сердить. Даже по мелочам.

И вот вместо ожидаемого выговора по партийной линии Черный Хасан получил восемь лет с конфискацией имущества.

Знающие люди говорили между собой, будто накануне суда свой, родной, прокурор чуть не плакал у него в камере. Мол, Хасан, дорогой, мы все тебя уважаем, ценим твою честность и порядочность и готовы помогать тебе во всем. Но что делать, если Москва требует?! Пойми, Хасан, и не обижайся на меня. Если там заслышат, что мы определили тебе мягкое наказание, то пришлют сюда другую, свою, комиссию, а что она здесь может накопать, одному Аллаху известно! Пострадают многие уважаемые люди, а тебя это всё равно не спасет, только срок добавит, да еще отбывать его будешь в чужих, холодных краях. Уж лучше перетерпеть обиду, Хасан. Для виду дадим тебе большой срок с конфискацией имущества. Я же знаю, что конфисковывать у тебя нечего, что всё свое имущество ты благоразумно записал на своих тетушек. Зато кичливая Москва будет очень довольна нашей принципиальностью. Так довольна, что быстро про тебя забудет. Подождем с полгода, а там потихоньку начнем пересмотр дела, и не позже следующей весны выйдешь по амнистии. Притом, содержаться будешь недалеко от дома, в хороших условиях, начальник тюрьмы – надежный человек, мой родственник… Свидания, передачи – хоть каждый день! Кушанье будет готовить специальный человек – бывший шеф-повар хорошего ресторана. Всё у тебя будет! Даже сможешь звонить домой из служебного кабинета. Только молчи!

Так волею судьбы процветавший Черный Хасан стал зэком.

Поначалу многие в Старом городе считали, что теперь-то тетушки заколотят дом, наймут сторожа, а сами вместе с Мухаббат переберутся в долину. Но нет, уезжать никто из них не помышлял. Гости в доме, конечно, уже не собирались, но жизнь за высоким кирпичным забором текла своим чередом.

Загадка немного прояснилась, когда стало известно, что освободившееся кресло Черного Хасана занял один из наиболее преданных ему людей, его дальний родственник. Тут уж все в открытую заговорили, что Черный Хасан по-прежнему руководит своей конторой, только из тюрьмы, а денежки как текли, так и текут в его сундук. Поэтому, наверное, и остались женщины в доме, чтобы держать крышку сундука открытой, да следить, не оскудевает ли денежный поток и все ли указания Черного Хасана выполняются точно и в срок. А что указания были, никто и не сомневался. Примерно раз в неделю, ранним утром, едва солнце показывалось над степью, из ворот дома выезжала белая «Волга», за рулем которой сидела Мухаббат, а рядом с ней располагалась одна из тетушек. Все знали, что они направляются в зиндан, где отбывает свою вину перед Москвой Черный Хасан, и до которого пути отсюда – пять часов быстрой езды.