Таьтьяна Иванько - В стране слепых я самый зрячий, или Королевство кривых. Книга 2. Том 3. Накал

А Кочарян, между тем, открыл свою потёртую папку, в которой, как и все, носил дела и документы, и вынул коричневый конверт.

– Вот, радуйся, Курилова нашего зубки! – сияя в свои тридцать два зуба, сказал он.

А я-то думал, когда, наконец, вспомнят замороженного нашего беднягу. Теперь, надеюсь, все вопросы отпадут, как и от Тани подозрения.

– Да ты что, серьёзно? Нашлись-таки рентгенограммы? Долгонько ты искал… И где?

– Что «где»? Искал? Да везде, сколько поликлиник в Москве, сколько зубных кабинетов, да частных, и все с разными возможностями. Но наш в отменную фирму сходил, наверное, перед заграничной поездкой подлатал бампер. Так что, держи, сверяй, держим ещё парня нашего, как треску, или похороним, наконец, как человека.

– А чего мы вообще его держим? – спросил я, раскрывая конверт. Действительно, отменные обзорные снимки. – Ну, не опознали и ладно, сколько мы с тобой таких схоронили, данные их лежат, если надо, а тело-то что держать?

– Вот экспертизу проведем, и… Материалы все останутся.

– И будет очередной мёртвый висяк. Сколько их у нас с тобой только…

– Сплюнь! Раскроем Курилова, может, хоть в отпуск пойду, два года не был, – сказал довольный Кочарян.

– Какой щас отпуск, Иван Иваныч, весна только началась…

– Отпуск – он всегда отпуск. Когда сделаешь? – он поднялся, забирая свою папку и куртку.

– Ну, когда… сделаю и позвоню сразу. Или на пейджер скину, – сказал я, думая, что сделаю эту экспертизу, конечно, в первую очередь.

– Отлично, бывай.

Я разложил снимки, обзорный и два боковых, даже удивительно, что так подробно всё они сняли, обычно ограничиваются прямым обзорным, чаще снимают конкретную область, а тут расщедрились. Плёнок в больницах нет, а в частных шарашках – сколько угодно и чего угодно.

Я рассмотрел и конверт, «Мета-дент», Международная ассоциация стоматологов, многопрофильная стоматологическая клиника, и адреса, всего четыре и все в центре города. Маркировка на плёнках тоже правильная, так что, как говориться, не подкопаешься, снимки настоящие.

Теперь разберёмся, чьи. Я взял с собой конверт и отправился в хранилище. У нас тут порядок, да по-другому и быть не может, вообще-то, иначе не найдёшь ничего и никогда. Вот он 403-17. Я взял оба конверта, запер тут всё, ключи от всех этих хранилищ были у всех допущенных сотрудников, и запасной у охранника и вахтёра.

В лаборатории никого не было, лампа вертикальная и горизонтальные, и большая лупа на штанге, конечно, ничего фантастического, но и этого обычно достаточно, чтобы сравнить снимки. Сопоставление с фотографиями, это, конечно, ювелирная работа, там нужна компьютерная программа, обещали закупить, тогда можно будет уверенно дифференцировать. А ведь лицо нашего 403-17 и Курилова тоже можно так сравнить… Только, кто даст, да и без компьютера любое сомнение могут трактовать как угодно, очень легко подогнать необъективному человеку. А я необъективен.

Однако пора приступить к делу, я испытывал волнение, какого никогда прежде не было, с чем бы я ни работал, но сейчас это касалось меня лично. То есть не меня, конечно, Тани, но что касается Тани, касается меня. И от меня зависело сейчас слишком многое. Надо было отказаться, что, если напортачу?..

Поэтому я выдохнул и выложил снимки на лампу…

И без лупы было очевидно, что они идентичны эти челюсти… И расположение пломб и их форма, да что говорить, это снимки одного человека, Курилова.

Я отодвинулся от стола, может быть, всё же я ошибаюсь, ну что особенного, могу ведь я ошибиться. Если бы это был не Курилов, я бы спокойно описал все особенности, на которые опираются обычно при сличении рентгенограмм и дал бы уверенное заключение. Работы на пару часов.

Но я не мог заставить себя это сделать. Я же видел, как уверенно Таня сказала, что это не Курилов. И не потому, что с горя или нормального женского страха не хотела его признать, но потому что и правда была уверена в этом. Тогда… как это может быть, я не понимаю. Не понимаю. Поговорить бы с ней самой об этом, что она скажет? Может быть, связалась бы как-то с ним, позвонила или… Но думаю, связалась бы в тот же день, если бы могла…

Я сообщил единственному человеку, кроме Тани, кому вообще мог сказать об этом. Платон посмотрел на меня, изумлённо, когда мы встретились в уже любимом нашем баре. Тут недавно поставили биллиардный стол, и шуму изрядно прибавилось, хотя нам это и не мешало особенно.

– То есть этот труп у вас в морге – это всё же Курилов?