Людмила Богодухова - Паутина. Том 4. Волки

– Да, вонь бы пошла, но от этой бы вони, и мы вряд ли выжили бы, – Олеся снова замолчала не на долго. – Надо как-то найти с ней общий язык. Она должна быть нашей союзницей.

– Я пыталась, она не идет на контакт, – с сомнением заметила Юлька.

– Попробую я, у нас сейчас с ней много общего. Чувствуешь? – потянула носом Олеся. – Жареное мясо, шашлыки жарят, это на всю ночь.

Юлька кивнула головой.

– Если шашлыки, то на всю ночь. Я от волнения даже не хочу спать.

– От волнения или от страха? – усмехнулась Олеся.

– И от того, и от другого. Я хотела тебя спросить, откуда у тебя ножи?

– Ага, наконец, дошло. Стащила у костра и, как ни странно, никто не хватился. Не сразу, конечно, а вот после таких пирушек утром выйду, ножи лежат там, где ели. Я и оприходовала сразу два, потом еще и еще.

– Так сколько ты утащила всего?

– Шесть, два тебе и четыре мне. Утром спрячем, а сейчас пусть под рукой у тебя два и у меня два.

– Если хватятся, будут искать.

Олеся отрицательно помотала головой.

– Не найдут, тайник надежный, смотри, вот здесь в стенке, и не подумаешь, что что-то есть. После этой вечеринки, если все обойдется, нужно снова выйти. Может, снова повезет, еще приобрету нож. Будем убегать, оружие понадобится.

– Ружье бы у них стащить, – вздохнула Юлька.

– За ружье могут срок припаять, а за ножи – нет.

– Здесь, не дома, срок могут придумать за что угодно, так, что не знаешь.

Юлька встала и подошла к двери, прислушиваясь.

– Что там? – шепотом спросила Олеся.

Юлька приложила палец к губам. Лицо ее выражало тревогу и растерянность. Олеся подошла к ней и приложила ухо к двери. Слышался мужской разговор и смех. Видно было, что мужчины уже приложились к спиртному.

Юлька отошла от двери и села на свою постель, подзывая к себе Олесю.

– Представляешь, мне вдруг показалось, что один из мужских голосов мне знаком. И это предположение было так нелепо и совершенно невозможно. Я ошиблась, но во мне что дрогнуло, если честно, я испугалась.

– Так кого же ты услышала?

Юлька замахала руками.

– Мне это показалось, и не будем развивать эту тему.

– И все же мне интересно услышать, – настаивала Олеся.

– Я совершенно четко услышала голос Марка. Но потом поняла, что в нем лишь отдельные интонации напоминают его голос. Мужчина говорил на русском языке, поэтому я и обозналась. Все, больше об этом говорить не будем.

– Постой, постой! Не спеши, иди и снова послушай, а вдруг ты не ошиблась, вдруг это наше спасение.

Юлька с сомнением посмотрела на Олесю.

– Вот это-то меня и пугает. С чего бы это ему оказаться здесь? Если бы он меня спасал, то на это не нужно четыре месяца. Тут что-то другое, тем более визит ночью всегда чреват последствиями. Хорошего от этого визита ждать не приходится. Да это и не он, я ошиблась. Сколько голосов похожих друг на друга, вот если бы на него взглянуть. Но на улице темно, хоть и горит костер, и лица не разглядишь.

– Значит нужно что-то придумать, – задумчиво протянула Олеся. – И я, кажется, знаю что.

– О, нет! Не вздумай выходить, это для нас опасно!

– Конечно, опасно, но еще хуже то, что мы не знаем, что вокруг происходит. Ложись и лежи, ты сильно больна, а я выйду за лекарством и, между тем, посмотрю гостей.

Олеся тщательно убрала свои волосы под платок, надвинув его на лоб и выставив свой живот, двинулась к двери. Оглянувшись на Юльку, она одобряюще ей улыбнулась. Выдвинув с петель свой запор, она чуть приоткрыла дверь, а затем, откинув в сторону летний занавес от комаров, шагнула за порог.

Возле костра на небольших подстилках сидели полукругом шестеро мужчин. Олеся сразу отметила, что трое из них были братья, в плену которых они находились, а трое были приезжие. Но приезжие сидели к Олесе спиной и лица их она не видела. Олеся неслышным шагом подошла к костру, на котором на веретене жарился целый баран, распространяя вокруг себя аппетитный запах жареного мяса.

Подойдя к Назар Баю, отцу Гульнары, Олеся несмело позвала его:

– Прошу прощения, что я перебиваю ваш важный разговор, но мне нужно попросить у вас, Назар Бай, лекарство для моей сестры, она плохо себя чувствует.

На мгновенье воцарилась тишина, которую тут же нарушил возмущенный голос Керима.

– Ты что себе позволяешь, женщина! Как ты посмела прийти сюда, где собрались одни мужчины!

Олеся всеми своими актерскими способностями придала голосу несмелые слезливые нотки.

– Я бы обратилась к вашей жене или к вашей матери, но они совершенно не понимают русский язык, поэтому я и обратилась к Назар Баю с просьбой дать лекарство для моей сестры.