Мэри Влад - Грешник

– Разве есть вариант, что я проиграю?

– Ты всё ещё пьян, но при этом у тебя уже похмелье. Это уравнивает шансы.

– Хочешь разгромить здесь всё?

– Возмещу, – рычит он. – Вставай!

– Нет.

– Весь в свою мамашу. Рассказать тебе о ней? Сука, породившая тебя, была лживой тварью. Шлюха обманывала своего мужа и меня, своего Босса. Она раздвигала ноги перед каждым. Чей ты сын? Да кто знает! Её трахал любой, кому хотелось. А хотелось многим. Красивая была сука, но гнилая. До тебя ей дела не было. Бросила на моё попечение, а сама умотала с муженьком в путешествие. Только тварь не доехала. И поделом ей. Как по мне, шлюха легко отделалась. Нужно было…

Договорить он уже не может, потому что зажимает нос рукой. Я разбил его, знаю, хоть и не вижу ни черта. Перед глазами чернота, а в ушах стоит жуткий звон. Хочу выйти из комнаты, чтобы не сорваться окончательно, но Лоренцо вновь подаёт голос:

– Хотел знать, почему я тебя ненавижу? Так знай. Ты. Сын. Грёбаной. Шлюхи.

В себя прихожу, уже сидя на полу. Лоренцо валяется рядом. Его лицо в крови, как и мои руки.

– Ты выиграл, – хрипит он.

– Мне плевать.

Поднимаюсь с пола и иду в ванную комнату. Долго смываю с рук кровь. Меня дважды выворачивает прямо в раковину. Непролитые слёзы душат, как и злоба, а в голове стучит лишь одна мысль: «Он врёт, моя мать была хорошим человеком».

Дарио так и не поверил, что я ни при чём. Многие не поверили. За мной навсегда закрепилось клеймо убийцы Беатрис. Но я не убивал её. Не подталкивал к тому, чтобы она наложила на себя руки. И уж точно я не верю, что Беатрис сама это сделала.

Карлос – вот кто виноват в случившемся. Вполне возможно, что он сам убил свою сестру.

Под предлогом того, что Дарио рвёт и мечет, Лоренцо через пару дней после кончины Беатрис сплавил меня в Италию. С того дня я частенько наведываюсь сюда, чтобы разбираться с любой возникающей проблемой. Я выполняю всю самую грязную и опасную работу. Лоренцо говорит, что может положиться только на меня, но правда в том, что мной не жалко пожертвовать.

Прошло уже пять лет с той ночи, когда я избил Лоренцо. У него остался шрам над губой. Надо сказать, Лоренцо тогда легко отделался. Я не помню, как бил его. Мог запросто отправить на тот свет. Меня порой накрывает, и я творю полную хрень. Самое ужасное, что в такие моменты я не только не контролирую себя, но и будто выпадаю из реальности. А потом нихрена не помню. Просто провал в памяти. Чёрная дыра. Если я и боюсь чего-то, то именно этого. Своего безумия.

За все пять лет мы так и не говорили об этом. Даже не заикались. Ни о его разбитой роже, ни о моей матери, ни о тех миллионах, которые он перечислил на счета бывших владельцев зданий, пока я спал.

Да, так всё и было. Я разбил ему морду в мясо, а потом завалился спать. Соображал ли я тогда что-то? Сильно сомневаюсь. После его слов о моей матери сознание словно выключилось. Как и тормоза.

Я больше не голодранец. Не приживала. Теперь у меня есть свой бизнес. Легальный. Честный. Но всё-таки запятнанный именем Савиано. Как я ни пытался впихнуть Лоренцо деньги, он не брал. Если я перечислял сумму на его счёт, она возвращалась в удвоенном размере. Если приносил наличность, Лоренцо смеялся мне в лицо. Тогда я сказал ему, что буду отдавать процент со своего личного дохода в семью. Против этого Лоренцо возражать не стал, но взял с меня слово, что я никому никогда не расскажу о нашей с ним потасовке и последующей сделке. А, как все знают, слово я держу. К тому же я и сам не хочу, чтобы кто-то узнал, что я принял очередную подачку своего Босса. Пусть и против воли.

Я ненавижу ложь. Но иногда она необходима. Главное – не врать себе. Я знаю, кто я. Этого достаточно. А то, что думают обо мне другие люди – это только их проблемы. Я не имею ничего общего с чужим мнением обо мне. Образ, который люди рисуют у себя в голове, – лишь проекция их ожиданий, оправдывать которые я не намерен.

Мне всего двадцать пять, а я уже спокойно могу врать о том, что всегда честен со всеми. Что будет дальше? Свою совесть я усыпил в ту ночь, когда пришёл к Маттео за деньгами. Ложь бывает двух видов: во спасение и ради личной выгоды. Я не брезгую обоими. Но, конечно, я никогда не вру. Никому.

Правду о том, каким именно образом я сколотил состояние, до сих пор знаем только мы трое. Маттео тоже делает вид, что не в курсе истинного положения вещей. Уж не знаю, как Лоренцо заставил его молчать и заставлял ли. Маттео всегда относился и продолжает относиться ко мне лучше, чем я того заслуживаю.