Эмма Скотт - Как спасти жизнь

Что, если свобода Эвану досталась слишком дорогой ценой? Что, если я неправильно поняла его загадочные слова? Что, если поток оказался слишком сильным и не отпустил его? Последнее являлось самым страшным «если».

В хорошие ночи я лежала в постели, ощущая покачивание лодки и прислушиваясь к шагам на причале. Я представляла, как звонит телефон. Притворялась, что начальник порта сообщал о посетителе, ждущем меня снаружи. Я вспоминала обещание Эвана и раз за разом посылала мольбу сноходцам.

В плохие я звала Эвана, просила его вернуться домой. Слезы текли по щекам, и я постепенно приближалась к границе отчаяния. Леденящая реальность реки становилась сильнее надежды, подводное течение слишком быстрым, а он слишком глупым, раз решил побороться с природой. Она всегда побеждала. Я плакала, пока не засыпала. А потом с застрявшим в горле криком просыпалась от кошмаров. Я ощущала, как рука Эвана выталкивает меня из темных глубин на поверхность. Вцеплялась в участки кожи на тыльной стороне ноги, где жило последнее воспоминание о его прикосновениях. И гадала, почувствую ли еще когда-нибудь его руки на себе?

К концу третьей недели ужасных ночей стало больше, чем обнадеживающих. Страх перерастал в панику и горе. Плотина имела больше протечек, чем хватало воли их залатать. Дни, свободные от работы, я проводила, свернувшись калачиком на кровати, и плакала до тех пор, пока душа буквально не выворачивалась наизнанку. Приходилось заставлять себя принимать душ, одеваться и есть. Выполнять свою часть сделки. Эван не бросал меня. И я не могла отказаться от него. Но мне очень тяжело. Чертовски трудно.

Однажды вечером, когда на улице уже стемнело, я сидела на крошечной палубе плавучего дома, завернувшись во фланелевую рубашку Эвана, и посылала свой зов небу. Я уже впитала в себя всю голубизну озера, оранжевые и желтые цвета пустыни, поэтому начала считать едва появившиеся звезды.

Я нашла пояс Ориона и созвездие Близнецов. Когда мне было шесть, их мне показала мама. Яркие эпизоды прошлого напомнили мне, что все возможно.

Все, что угодно.

Даже шаги на пристани. В этот час, когда арендованные лодки были пришвартованы и спали в качающейся колыбели озера.

Я повернулась на стуле. С востока шел человек, последние лучи заходящего солнца падали на его лицо, отбрасывая тень.

Прежде чем я успела рассмотреть его глазами, сердце уже знало, что это Эван. Оно остановилось на мгновение, а затем бешено забилось снова.

– Эван, – произнесла я почти шепотом.

Он остановился, выронив сумку из рук. Я выбралась из лодки и спрыгнула на пристань, а он побежал ко мне навстречу. Нас разделяло всего двадцать футов. За несколько секунд я преодолела это расстояние и врезалась в него. Повисла на шее и обхватила ногами за талию, вцепившись изо всех сил.

Кожи коснулось колючее и небритое лицо. Он крепко сжал меня, выдавливая из легких весь воздух, а потом содрогнулся, и мы замерли. Не говоря ни слова. Выжидая, чтобы поверить в реальность происходящего.

Эван опустил меня на землю, и мы уставились друг на друга. Он дотронулся до щеки, провел пальцем по моим волосам, подбородку, шраму, губам, а затем наклонился и осторожно поцеловал. Словно пытаясь осознать, что мы и правда вместе.

Я прижалась к Эвану, зарываясь пальцами в волосы, доходящие теперь до края воротника, и крепко поцеловала его. И чуть не вырвалась из его объятий от облегчения, услышав его стон.

– Эван, – выдохнула я, – ты здесь. Вернулся ко мне.

– Я пришел домой.

Мы прошли на лодку. Он с благоговением осматривал наш маленький плавучий домик, а в его теплом взгляде застыла масса вопросов.

Но сейчас мы нуждались друг в друге.

Я сбросила с его плеч куртку, а его ладони забрались под поношенную фланелевую рубашку. Я выгнулась в его руках. Грубоватые, все в мозолях, они скользили по моей коже со знакомой жадностью. От него пахло поˊтом, дорожной пылью, сигаретным дымом и поджаренным кофе. Тяжело дыша, он прервал поцелуй.

– Мне нужно помыться, – сказал Эван, выдергивая образы его путешествия из моего сознания.

Душ был достаточно большим, и мы прекрасно поместились в нем вместе. Я намылила мочалку и оттирала с Эвана грязь и пот, разглядывая его мышцы, которые стали больше, чем я помнила. Он загорел. Эван повернулся ко мне спиной, и я скользнула рукой по маленькой черной татуировке на его правой лопатке. Две корявые линии.

«11»

– Почему одиннадцать? – спросила я, уже зная ответ.