Дженнифер Арментраут - Влюбись в меня

Вот, блин, он это прямо для меня посчитал? Он был совершенно прав. Именно столько я его сторонилась, порой посылая его куда подальше.

– Давай вспомним, когда мы с тобой в последний раз нормально говорили.

О нет. Об этом вспоминать уж точно не стоило.

Рис наклонил голову, и его губы оказались прямо возле моего уха. Когда он заговорил, я крепче вцепилась в край полки, за который держалась как за спасательный круг.

– Да, милая, мы поговорим о той ночи, когда ты подбросила меня домой.

Я нервно хихикнула.

– Ты… имеешь в виду ту ночь, когда ты напился до беспамятства и мне пришлось поработать твоим шофером?

Рис поднял голову и впился в меня взглядом. Мы долго молчали, и я перенеслась во времени на одиннадцать месяцев, две недели и три дня назад. Он сидел в баре, и мы флиртовали друг с другом, как делали при каждой встрече, после того как он пришел из армии. Казалось, мы и не разлучались на несколько лет. Мысли о браке и детях постоянно крутились у меня в голове, хотя я велела себе не обольщаться безобидным флиртом. Но я была влюбленной идиоткой. Той ночью он попросил меня отвезти его домой, и я подумала, что он наконец решился сделать шаг. Способ он выбрал довольно странный, но это меня ничуть не смутило. Я целую вечность мечтала об этом парне и жаждала его внимания, так что я согласилась. Когда мы доехали до его дома, я вместе с ним вошла внутрь и… И в конце концов нужный шаг сделала именно я.

Набравшись мужества, я поцеловала его прямо в его квартире, как только он закрыл дверь. Все завертелось очень быстро. Одежда полетела на пол, наши тела встретились и…

– Я бы все отдал, лишь бы только вспомнить ту ночь, – продолжил Рис, глядя мне прямо в глаза и говоря все более низким голосом. – Я бы все отдал, лишь бы вспомнить, каково это – быть внутри тебя.

Со мной случилось сразу несколько вещей. Мышцы в самом низу моего живота напряглись, но в то же время волна разочарования смыла весь гнев, который нарастал у меня внутри. Я закрыла глаза и прикусила губу.

Рис верил, что одиннадцать месяцев, две недели и три дня назад у нас был секс, дикий, животный, спонтанный секс. Но он был слишком пьян, чтобы его запомнить. Слишком пьян, чтобы запомнить хоть что-то после того момента, когда мы скинули одежду у него в прихожей.

Я просто не поняла, что он так сильно набрался, что было весьма глупо с моей стороны, ведь я работала барменом и обычно замечала, когда клиентам нужно было завязывать с выпивкой. Черт, да он ведь даже попросил меня подбросить его до дома, куда уж очевидней! Но я была слишком им очарована. И дело было не в слепом обожании – все было гораздо серьезнее. Я влюбилась в него в пятнадцать лет, и за годы мои чувства не изменились.

Ту ночь я провела с ним, а когда он проснулся на следующее утро, страдая от похмелья и жалея о случившемся, я заметила, что он только и думает, как бы быстрее избавиться от меня, и мое сердце треснуло. После той злополучной ночи он несколько недель сторонился меня как чумы, и тогда мое сердце разбилось на тысячу осколков.

Но хуже всего было то, что Рис все неправильно понял.

Мы даже не дошли до того момента, когда деталь «А» входит в деталь «Б». Той ночью у нас не было секса. Он с трудом дополз до ванной и отключился, а я осталась с ним, потому что волновалась и думала… Впрочем, какая разница, что я думала, ведь секса у нас так и не случилось.

Что могло быть хуже того, что Рис думал, будто у нас был секс, и корил себя за то, чего не было? Что могло быть глупее? Рис Андерс презирал любую ложь. Ложь во спасение. Маленькую ложь. Необходимую ложь. Невинную ложь. Любую ложь, какая только существовала в этом мире.

Моя была невинной, ведь я не отрицала, что у нас был секс, но и не говорила, что его не было. Он знал меня с моих пятнадцати лет, был рядом, когда случилось несчастье с Чарли, и, отслужив целых четыре года, в первый же вечер после возвращения из армии зашел к моим родителям. Мама до сих пор клялась, что Рис искал меня, но наши семьи были очень близки, так что я в этом сомневалась. Я уехала из родительского дома в восемнадцать, поэтому меня там не было. Когда родители позвонили и потребовали, чтобы я срочно приехала, я решила, что случилось что-то ужасное, ведь мамин голос звучал так, словно она была на грани нервного срыва. Я понятия не имела, что Рис вернулся, и при встрече он заключил меня в самые крепкие на свете объятия. Несмотря на ту дружбу, которая установилась между нами, после того как он стал помощником шерифа округа, он не мог не рассердиться из-за этой лжи.