Владимир Колычев: Чужая жена

Но возмущения в душе Стаса не было никакого, а удивление усилилось. Пузырь толстый, глаза у него маленькие, щеки пухлые, нос картошкой. Жена у него должна быть такой же страшной.

А на Стаса смотрела восхитительная красавица. Может, это сестра Пузыря? Или речь шла о каком-то другом Паше?

— Да, он звонил, говорил, что через две недели, — сказала женщина.

— А мы его боевые друзья, — заявил Тимоха, широко улыбнулся, расправил плечи и выпятил грудь, усеянную значками так же густо, как небо — звездами.

Хлебнули они лиха на войне. Парням не раз случалось стрелять и убивать. Дело доходило до рукопашных схваток. Но боевые награды обошли их стороной. Представления на медали ушли наверх, но армейская бюрократия оказалась сильнее вооруженных врагов. А медаль «За отвагу» была бы сейчас в самый раз.

— Боевые?…

— Ну а как же. Полгода в Чечне с Пашей были. Разве он про нас не писал?

— Нет.

— Странно. А то я черкнул бы вам письмецо из горящего танка.

Красавица удивленно повела бровью.

— Дорогая Катерина Матвеевна, пишу вам письмо из горящего танка, на груди погибшего товарища, — бодро проговорил Тимоха.

— Это шутка такая?

— Да, вроде того. В танке мы не горели, не довелось. А погибшие товарищи были, — с героическим видом произнес Тимоха и тяжело вздохнул.

— Паша ничего не говорил.

— Вас не хотел расстраивать. Да и скромный он.

— Да, скромный, — согласилась красавица.

— Но мы-то знаем, как он воевал. Столько всего можем рассказать! — с намеком сказал Тимоха.

Он рвался в гости, но хозяйка квартиры держала его на пороге. Это недоразумение нужно было срочно исправлять.

— Паша сам все расскажет, — сказала женщина и мило улыбнулась.

— Да нет…

— Приятно было познакомиться. — Она явно давала понять, что разговор окончен.

— Так мы и не знакомились.

— Ирина.

— Тимоха! Тимофей.

— Очень приятно! Всего вам доброго! — Ирина улыбнулась еще ярче и стала закрывать дверь.

Стас не мог ее за это осуждать. Замужняя женщина не должна впускать в дом холостых мужчин. Хотя бы из опасения стать жертвой злых языков. Соседи могут не так все понять.

— Может, мы тебе помешали? — спросил он.

— Помешали? — Ирина настороженно замерла.

— Ну, может, там у тебя гость? — Тимоха кивнул ей за спину.

— Гость?!

Сначала она возмущенно распахнула глаза, и только затем — дверь.

— Нет у меня никого! — Ирина посторонилась, чтобы дорогие гости могли пройти в дом.

— Как это нет? — с улыбкой спросил Тимоха, переступая порог. — А мы?

Но Стас так и остался стоять. Он в гости не напрашивался. Его совесть была чиста. А раз так, то и не стоит ее пачкать.

Тимоха бросил сумку на пол, присел, чтобы расшнуровать берцы. На хитрой и наглой физиономии ни капли сомнения. Его нельзя было исправить. К нему можно было только привыкнуть. Стас давно это уже понял.

— А ты чего стоишь? — спросила Ирина, с затаенной насмешкой глянув на него.

— Да я во дворе подожду. Тимоха, я перекурить успею? — нарочно громко спросил Стас.

Он ясно давал понять, что времени у Тимохи в обрез. Пузырь, может, и трус, но это вовсе не повод, чтобы досаждать его жене.

— Давай-давай, проходи. — Ирина подалась к Стасу, будто собиралась взять его под локоть, но даже руку через порог не протянула.

— Нет, я во дворе посижу, — буркнул он и качнул головой.

— Хочешь, чтобы я тебя упрашивала? — Ирина повела бровью, собираясь возмутиться.

— Вовсе нет.

Снимая берцы, Стас думал о том, что не зря прихватил с собой новые носки. Утром в поезде он выбросил старые и надел свежие. Но уже полдень. Как бы обнова не завоняла.

Еще он сразу же подумал о том, что квартира у Ирины просторная, с хорошим ремонтом. В прихожей новая мебель, в гостиной через арочный проход виднелась роскошная гарнитурная стенка. Да и на кухне, куда провела его Ирина, все в норме, как в лучших домах.

Вот как не позавидовать Пузырю? И жена у него — недостижимый идеал, и квартира трехкомнатная чуть ли не в центре Москвы. Вернется пацан из армии, будет как сыр в масле кататься. В объятиях жены. Он очень скоро забудет о том, что закосил от командировки в Чечню.

Вот-вот. Потому и закосил, чтобы не потерять этот свой прижизненный рай.

— Чай, кофе? — спросила Ирина.

— И то, и другое, — ответил Тимоха, улыбнулся и скользнул взглядом по ее бедру, по всей длине закрытому полой шелкового халата, украшенного иероглифами.

— Тогда чайник поставь, а я сейчас, — сказала она, неприязненно глянула на Тимоху, зашла в спальню и закрыла за собой дверь.