Алла Полянская - Ничего не возьму с собой

Аня оглядывается и среди провожающих видит полицейского, одного из тех, кто приходил вместе с Виктором. Аня не помнит его имени и поспешно отводит взгляд. Она не хочет, чтобы полицейский понял, что она его заметила, потому что, если он вдруг попробует с ней заговорить… В общем, она сейчас не настроена ни на какие разговоры.

Толпа приходит в движение. Видимо, начинается прощание. Аня старается не смотреть ни на мать, ни на тело в гробу, она только чувствует, как Никита осторожно поддерживает ее за локоть. Лицо Игоря загримировали, и почти не видно глубоких рубцов, оставшихся от прыщей, и Аня думает, что Игорь сейчас был бы доволен, раз уж он очень комплексовал из-за этих отметин.

Но дело в том, что этому телу уже все равно, а Игорь теперь непонятно где. А может, и нигде. Кто это может знать точно?

— Ань…

Это Влада, сестра Игоря. Очень некрасивая, что сильно огорчало ее мать, с такими же рубцами на щеках. Влада всегда старалась быть как можно более незаметной, и в какой-то момент ей удалось превратиться в невидимку.

Аня остановилась, понимая, что только нечто очень важное могло заставить Владу заговорить с ней.

Но ничего важного Ане сейчас обсуждать не хотелось. И из-за полицейского, который пришел посмотреть, кто с кем общается, а главное — из-за матери, которая решительным шагом идет в ее сторону, и Аня точно знает, что та собирается сказать. Слушать бред о неподобающей одежде и неправильном выражении скорби Аня не хочет категорически.

— Ань, я… мне кое-что надо тебе сказать.

— Давай в машине поговорим. — Аня умоляюще посмотрела на Никиту: — Можно?

Никита удивлен — она спрашивает разрешения!

— Конечно, давайте только уйдем отсюда. — Никита жестом пригласил Владу следовать за ними. — Тем более в машине тепло.

— Я… это, ненадолго.

Мать приближалась, элегантно лавируя между надгробиями, и Аня вдруг ощутила приступ паники.

— Идем. — Она схватила Владу за руку и почти силком потащила за собой. — Прекрати упираться!

— Я… отпусти!

— Или ты скажешь мне, что хотела, но в машине, или проваливай. — Аня вдруг ощутила ту злость, которая нечасто овладевала ею, но имела обычно весьма разрушительные последствия. — Прекрати мямлить и шарахаться, идем.

Влада никогда не нравилась Ане. Впрочем, она толком и не знала Владу, настолько та, затюканная матерью и ровесниками, не чувствовавшая ничьей поддержки, научилась прятаться. Но ведь Аня и сама жила в семье, которую семьей можно было бы назвать только юридически, так что отговорок о тяжелом детстве она не понимала и не принимала.

Каждый сам определяет, кем и каким ему быть. Выбор Влады быть жалкой жертвой и невидимкой вызывал у Ани неприязнь. Может, оттого, что она понимала, насколько сама была близка к такому выбору.

— Ты идешь?

Влада покорно поплелась за Аней. Приказной тон действовал на нее как звук волшебной дудочки на крысу. Краем глаза Аня увидела, как мать остановилась и достала телефон. Но Аня знает, что ей сейчас не дозвонится даже сам Господь Бог, потому что ее вконец разрядившийся телефон валяется на дне сумочки.

В машине пахнет чистотой и освежителем — Никита очень тщательно следит за своей механической колесницей.

Влада неуклюже втиснулась на заднее сиденье машины и затихла. Аня обернулась к ней. Влада была заплаканной и еще более уродливой, чем обычно. Ее пальцы с обкусанными до мяса ногтями сжаты в кулаки, и время от времени Влада начинала неистово чесаться. Верно, разодрала бы руки в кровь, если б не сгрызла раньше ногти.

— Я только хотела сказать… Игорь… он с кем-то разговаривал по вечерам. — Очень заметно, с каким трудом дается Владе разговор. — Несколько месяцев подряд, в скайпе. Я слышала.

— О чем разговаривал?

— Ну, о магазине… о том, как там все устроено. Во сколько закрывается, как смены организованы… с какой-то девушкой разговаривал.

— Ты ее видела?

— Нет, только слышала. — Влада вздохнула. — Он ей рассказывал о новом директоре… Подробности всякие: где его кабинет, что там, как директор себя ведет, когда приезжает и уезжает… Я сначала думала, что у него просто девушка завелась, но потом поняла, что нет, другие разговоры. А потом…

Влада всхлипнула и еще сильнее сжалась.

— Что потом?

— Ну, они вроде как поссорились. Недели две назад. — Влада пытается овладеть собой, и ей это почти удается. — Она уговаривала его… ну, я не поняла до конца, чего она хотела… а он говорил — нет, это слишком, и вообще он считает все ошибкой… не знаю, о чем он говорил.