Алла Полянская - Ничего не возьму с собой

— Она бы так и так это сделала, раз уж решила, еще бы и вас приплела. — Аня задумалась. — Нет, она это давно спланировала, может даже, что и с самого начала. Аферистка она! И на месте Никиты Григорьевича я бы в полицию пошла, а он…

— Сдался? — Анастасия Петровна горько улыбнулась. — Ты права, сдался. В библиотеку кто-то позвонил, все это рассказал, и я тогда в больницу попала. А Никитку тогда же с работы уволили, и какие-то люди звонили с угрозами, проклятиями. Как бы он доказал, что все это клевета? И только тут, в Александровске, нашлись люди, которые поверили ему и помогли встать на ноги. И я буду за них Бога молить, сколько живу на свете, потому что без них мой сын пропал бы. Так оно и задумывалось, похоже. Ну, теперь толковать нечего, все уже случилось. Ладно, Анюта, пора спать, засиделись мы с тобой. Только мне ведь об этом и поговорить было не с кем, вот с тобой душу отвела. Я перед Никиткой ни-ни, обязательно делаю вид, что все хорошо, так привыкла смолоду — что бы ни случилось, я должна держаться ради него. Так нужно, чтобы ребенка не нервировать. Гриша был человек крутого нрава, но он знал это и умел сдерживаться. Никогда не было так, чтоб он срывался на крик, ни в семье, ни на службе, что бы ни произошло, выдержка у него была железная, вот и я взяла себе за правило держаться, что бы ни случилось. И держусь…

…но иногда нужно с кем-то поговорить. Это Аня понимает, как никто. Потому что, когда носишь маску, она в какой-то момент прирастает намертво, но на душу маску не наденешь, и то, что внутри, не находя выхода, начинает сгорать, и сгорает часто вместе с самой жизнью.

И потому они сидят на этой кухне вдвоем, далеко за полночь, две женщины — такие разные и по возрасту, и по жизненному опыту, и говорят, говорят, и ощущение такое, словно встретились после долгой разлуки, а не познакомились несколько часов назад… а где-то в квартире спит и даже не подозревает о происходящем мужчина, нужный каждой из них, пусть каждой — по-своему.

— Ань… — Анастасия Петровна снова тронула руку девушки. — Ты Никитку не отпускай, пожалуйста.

Аня замерла, не в силах ни возразить, ни даже просто ответить.

— Он хороший у меня, Никитка-то. И он душой отойдет обязательно, ты будь рядом. Ну, вот не повезло ему. Такая негодяйка попалась! И чует моя душа, что это еще не конец, а ты все равно будь рядом. Очень нужна ему такая девушка, как ты.

— Так ведь он и не глядит на меня.

— Он ни на кого не глядит. — Анастасия Петровна покачала головой. — Все же еще по-живому у него, но время лечит. И он обязательно встанет на ноги, а ты будь рядом.

— Я буду. Рядом буду, обещаю.

— Ну, вот и ладно. А сейчас ступай спать, я тебе в гостиной на диване постелила.

Анастасия Петровна убрала в раковину чашки и блюдца, прислушиваясь к тишине в квартире. То, что Никита ни сном ни духом не подозревает, что рядом есть Аня Лепехина, она уже поняла, как поняла и то, что Аня к ее сыну очень неравнодушна. Вот так она искоса поглядывала на него, а он и не видел, поглощенный какими-то своими мыслями, но мать-то все видит и все замечает.

И девушка отличная — искренняя, умная, какая-то очень своя, уютная и для жизни очень подходящая. Не тощая манерная кукла с фальшивыми глазами, меняющими выражение всякий раз, когда она думала, что никто не видит, а хорошая девушка . Такая, какую хочет видеть рядом со своим сыном любая нормальная мать.

— Ну, погоди, Никитка.

Мать тихонько засмеялась и поставила чашки в сушилку. Выключила свет на кухне, на ощупь отправилась в ванную — не зажигать же свет, когда дети спят, а в этой квартире она и на ощупь не заблудится, тем более что свет фонаря проникает снаружи и не так темно, как кажется.

Женщина прислушалась. В спальне похрапывает Никита — точно так же, как, бывало, храпел его отец, когда засыпал на спине. На диване тихонько спит Аня, и Анастасия Петровна снова улыбается. Нет уж, лучшей девушки она своему сыну и желать не может, а что он пока не проявляет интереса, так это ничего в данном случае не значит. Он как подранок, с трудом дотянувший до родного гнезда, и теперь на исцеление ран нужно время и безопасность, и нигде, кроме как дома, он эту безопасность не ощутит. Да, он взрослый уже — ее умный и красивый сын, но он все равно ее ребенок, и это никогда не изменится, сколько бы лет ему ни было.

Какой-то звук на лестничной клетке привлек ее внимание: шорох под входной дверью, осторожные шаги на лестнице. И это не соседи, потому что звуки незнакомые, не так шумят соседи и шагают не так — звуки приглушенные, но Анастасия Петровна слышала их абсолютно явственно.