Людмила Жаврова - Кофе, шпильки и… Любовь

Наконец Женя вышел, но через минуту дверь снова отворилась.

– Это снова ты? – не поворачивая головы, спросила я.

– Это я, Зой – тихо произнес не Женин голос.

Это был голос того, кто только что кричал в коридоре.

– Кто ты? – я медленно, стараясь не причинять себе боли, повернулась к мужчине.

– Костя – ответил незнакомец. Он был странный: я обычно не общалась с такими красивыми мужчинами. Я вообще не общалась с мужчинами после развода, насколько дал мне понять Женя. А этот мало того, красавчик, так еще и в ботинках… кхм. Мне почему-то стало смешно. И я захихикала. Женя вот никогда не носил ботинок.

– Дорогая, я так волновался! – неожиданно нежно обратился ко мне мужчина. – Как ты себя чувствуешь?

Я слегка напряглась. Женя мне что-то не рассказал?

– Молчишь? – он наклонился ко мне и взял за руку – Меня не пустили к тебе, как только я приехал, меня попросили подождать… Прости… Мне так жаль. Мы найдем того, кто сбил тебя! – я, признаться честно, без особой охоты выдернула свою ладонь из его. В груди бешено заколотилось сердце.

– Мужчина… – будто бы издалека я услышала свой собственный голос. Незнакомец, представившийся Костей, обернулся к двери, будто подумал, что я обращаюсь не к нему. Но я смотрела в его зеленые глаза. Хм… Такая странная ситуация, а я его глазами любуюсь… И я задала остро интересующий меня вопрос – Вы кто?

Я уставился на нее с таким видом, будто бы она только что очень классно пошутила.

– Ты не помнишь меня? – голос готов был сорваться. Но я старался держать себя в руках.

– Врач сказал, что у меня может быть кратковременная потеря памяти… Но мужа-то я своего сразу вспомнила, а на вас смотрю и как-то не выходит… – ее маленькая ручка коснулась лба и она попыталась самостоятельно помассировать веки одной рукой, так как вторая была в гипсе. – Все… как в тумане – она снова посмотрела на меня – Понимаете? – она обращается ко мне на «вы» … Это так непривычно.

Тут дверь в палату открылась, и врач подозвал меня к себе. Я бросил виноватый взгляд на любимую и вышел. Доктор изучающе посмотрел на меня и заговорил.

– Вы кем приходитесь пациентке? – его глаза по-прежнему всматривались в мое лицо.

– Мы встречались… – почему-то я сказал, что мы встречались, будто бы сейчас мы уже не вместе. Эта ситуация вывернула меня на изнанку. Голова отказывалась соображать.

– То есть, Зоя не вспомнила вас? – будто бы прочитав мои мысли, подытожил тот.

– Пока. Пока не вспомнила – я криво улыбнулся. И опять не знаю зачем.

Он продолжал молчать. Казалось, он думает, как мне преподнести какую-то неприятную новость.

– Видите ли… Она довольно сильно стукнулась головой. Да, в общем-то, прилично пострадала. Несмотря на то, что все травмы лечатся, все заживет и так далее… – он виновато посмотрел на меня – не нужно ее беспокоить, потому что, резко вспоминая все то, что ее мозг решил забыть… – он вновь подумал. В этот момент он напомнил мне палача, который извиняется перед тем, кому через полминуты собирается отрубить голову.

– Это будет очень болезненно для нее. И лучше, если она вспомнит сама.

Сердце глухо стучало в груди. Раз, два, три… пять, шесть… двадцать восемь, двадцать девять, тридцать… Пока он говорил, я слушал свое сердце. Мне было наплевать, что скажет врач, потому что я уже услышал его основную мысль: мне нельзя беспокоить Зою. Я развернулся на сто восемьдесят градусов и пошел по коридору, оставив доктора в недоумении.

В машине еще раз обдумал сказанное врачом. Я буду приносить боль ей. Любое мое появление перед ее глазами будет неприятным для нее…

Через неделю меня выписали. Забинтованная, в гипсе, с огромным фингалом на лице, я въехала в свою старую квартиру. Жизнь с переломами текла очень медленно. Буквально все было в тягость: сложно встать, сложно лечь, сходить в душ, до кухни, налить кофе и т.д.

Через месяц меня навестила Юля. Ее приход словно стал глотком свежего воздуха. А ведь я так соскучилась по общению. Весь день у меня в гостях она без перебоя тараторила о том, что нового на работе, какую диету она теперь любит больше всего, а также, каким счастливым стал начальник, все чаще и чаще уезжая куда-то с Катей. В общем, оттрындела мне все уши и уехала, оставив за собой сильный шлейф цитрусовых духов.

Через два месяца случилось долгожданное для меня событие: мне наконец-таки сняли гипс. Боже… Моя нога стала похожа на ребеночка снежного человека! Глядеть на нее было так смешно, что я, прямо сидя на кушетке в приемном отделении, начала громко смеяться. Санитар, или кто там снимает обычно гипс, потихоньку начал тоже посмеиваться, а затем и вовсе хохотать вместе со мной, не выдержав атаки «снежного ребеночка».