Карен Уайт - Особняк на Трэдд-стрит [litres]

– Не знаю. И не узнаем, если не разгадаем шифр.

Задумчиво нахмурив лоб, Джек продолжал смотреть на циферблат. Я уже была готова предложить подняться наверх и лечь спать, когда услышала царапанье карандаша по бумаге. Или скрежет ногтей по пластмассе.

– Слышите? – спросила я.

Джек кивнул.

– Мыши?

Я покачала головой.

– Нет. Термиты – да. Грызуны – нет.

Я перешла туда, где звук был как будто громче. Он исходил от стены рядом с часами, где длинные шторы ранее закрывали ростомер Невина. Теперь он был под тонким листом плексигласа. Стоило мне опуститься перед ним на колени, как царапанье прекратилось. Скользя глазами снизу вверх, я пристально вглядывалась в отметки на стене в поисках чего-то необычного, пока мой взгляд не достиг самой верхней точки. У меня тотчас перехватило дыхание. Там аккуратным почерком Луизы были написаны буквы МЛМ. Мой любимый мальчик.

Я выпрямилась, чувствуя, как тревожно стучит мое сердце.

– Джек, что Роберт сказал в том первом письме Невину? Что-то о его матери. О том, как она его называла.

– Да. «Помни, как тебя называла твоя мать». Почему? Как вы думаете?

– Мой любимый мальчик – так она его называла, помните? Это написано прямо здесь, на стене.

Опустившись на колени, я вытащила блокнот, почти полностью исчирканный неверными ключевыми словами, и открыла новую страницу. Затем быстро записала буквы алфавита, а прямо под ним – слова «МОЙ ЛЮБИМЫЙ МАЛЬЧИК» и прошлась по всему алфавиту от начала до конца, избегая повторения каких-либо букв.

Джек опустился на колени рядом со мной и начал повторять мне последовательность из тридцати двух латинских букв, которую мы оба запомнили путем неоднократного повторения шифра часов. Записав их в строчку, я глубоко вздохнула и, глядя на лист блокнота, одну за другой начала заменять их буквами из нового ключевого алфавита.

Посмотрев на то, что получилось, я прочитала фразу вслух:

– В полночь звезды сверкают, как бриллианты.

Мы с Джеком посмотрели друг на друга.

– О, боже, – пробормотала я. Как по команде, мы оба вскочили на ноги и бросились к часам.

Джек снова открыл циферблат.

– В полночь… – Он повернулся ко мне. – Помните фотографии с того рулончика фотопленки? На одном снимке обе стрелки напольных часов указывают на двенадцать.

– Но мы оба не раз были в этой комнате в полночь, и ничего не произошло. – Я попыталась подавить разочарование. – Как вы думаете, а не проще ли сдвинуть обе стрелки на двенадцать и посмотреть, что произойдет?

Джек бросил взгляд на часы.

– Сейчас чуть больше одиннадцати. Не хочу делать ничего такого, что могло бы изменить то, чему суждено случиться. Может, лучше разойдемся по своим комнатам и встретимся здесь в полночь?

Я кивнула – его осторожность была мне понятна, но полностью обуздать свое нетерпение я не смогла.

Мы взяли наши сумки. Джек позволил мне нести сумку с логотипом «Доры-путешественницы». Он наверняка подумал, что я выбрала именно ее, потому что в ней лежал бриллиант. На самом же деле причина скорее заключалась в письмах и в последних словах отца, обращенных к сыну, которые тот так никогда и не прочел.

Трагедия их жизни тяжелым камнем давила на меня, и даже правда не положила конец их истории. Я чувствовала в доме их скрытое присутствие, чувствовала, как они наблюдают за нами, пока мы поднимаемся по лестнице. Я остановилась на верхней лестничной площадке, едва ли не кожей ощущая пульсирующее вокруг нас предвкушение.

– Чувствуете? – прошептала я.

Джек покачал головой.

– Что именно?

Я нахмурилась, пытаясь определить свои ощущения: что-то вроде щекотки или серии легких прикосновений.

– Они смотрят на нас. Ждут.

– Кто они? – спросил Джек. Его голос поразил меня своей твердостью.

Я вслушалась в шепот, который становился все громче.

– Луиза. Невин. – Я замерла, чувствуя, как по спине пробежали мурашки. – И Джозеф.

Свет заморгал и погас, затем включился снова.

– Я сильнее тебя. Я сильнее тебя , – пробормотала я под нос.

Взяв за локоть, Джек повел меня по коридору в мою комнату.

– Продолжайте это повторять, хорошо? Мне так спокойнее. – Он открыл мою дверь и щелкнул выключателем. – Я останусь здесь, пока вы будете готовиться ко сну, а затем мы вместе спустимся вниз и подождем там.

Я была слишком взволнована, чтобы спорить с ним о моей частной жизни и домашних правилах, которые включали также запрет входить в мою комнату. Я зашла в ванную, умылась и почистила зубы, после чего надела тренировочный костюм, а поверх него – халат. На всякий случай я старалась не смотреть в зеркало, боясь того, что могу увидеть у себя за спиной.