Тиджан - Мой дорогой Коул

Под рукой у меня было стекло, и я слышала, как оно хрустит, но не обращала внимания. Мне нужно было добраться до Лайама.

– Пожалуйста… – Я сама не понимала, о чем прошу, чего хочу от него. Чтобы он пробрался ко мне? Или чтобы я пробралась к нему?

– Нет, Эддисон. Ты должна остаться.

– Почему?

Он поднял голову. Из затылка торчала какая-то трубка, и я, увидев это, захлебнулась воздухом и отодвинулась. Я хотела сказать ему, чтобы не двигался, но он уже высвободил голову. Теперь трубка высовывалась из спинки сиденья, а из раны на затылке текла кровь.

– Лайам, пожалуйста… – всхлипнула я. Снова потекли слезы, и из-за них я плохо видела его. Мои собственные всхлипы звучали удушливыми стонами.

– Зачем ты здесь?

– То есть… как?

– Я не хочу, чтобы ты была здесь. – Его глаза потемнели и полыхнули злостью. – Убирайся.

– Лайам…

– УБИРАЙСЯ! – взревел он.

Напуганная этой внезапной переменой, я подалась назад и упала. Боль пронзила меня насквозь. Колючая, обжигающая. Мои руки были покрыты кровью. К коже прилипли кусочки стекла. Боль отдавалась взрывами во всем теле. Болели мышцы. Горело внутри. Не поднимаясь с земли, я торопливо отодвинулась еще дальше. И снова боль. Стекло. Жар.

Я была на полпути к тротуару, когда услышала его смех, и остановилась, тяжело, с натугой дыша.

Лайам смеялся.

А потом он пошевелился, и мое сердце сжалось в тугой комок. Лайам выбирался из машины, полз ко мне. И, не отрываясь, смотрел на меня.

Он поднялся. А я застыла и не могла сдвинуться с места.

Мне надо было бежать. Кричать, чтобы он остановился. Но я ничего не могла.

Лайам шел ко мне, повторяя:

– Не справилась. Почему ты не справилась?

Я пыталась тряхнуть головой. Я не понимала, о чем он говорит. Но Лайам шел и шел и смотрел на меня так, словно обвинял в чем-то. Он был весь в крови. Кровь стекала с рук, с лица, капала с пальцев, с ног. Кровавые следы отпечатывались на битом стекле, и он все шел.

– Ты не справилась, Эддисон. Ты предала меня. Почему?

– Я не… – Я плакала и не могла выдавить ни слова. Горло перехватило. А потом он навис надо мной. Огромный, страшный, пугающий.

Лайам схватил меня за плечи, стиснул пальцы, продавливая кожу.

– Почему, Эддисон? – Он встряхнул меня. – Почему ты предала меня? ПОЧЕМУ…

Я проснулась с криком и тут же села, вся мокрая от пота. Сердце билось тяжело и гулко, и я ничего не могла сделать, как только сидеть, хватая ртом воздух, говоря себе, что надо успокоиться. Что это только кошмар… кошмар. Что все закончилось.

Я закрыла глаза.

Пальцы скрючились, как когти, сжимая одеяло. И вот тогда я снова услышала смех.

Я подняла голову, открыла глаза и снова услышала его.

Смех из кошмара. Жуткий, зловещий, нездешний. По спине побежал холодок. Я сглотнула. Смех Лайама был такой ясный, такой живой. Он не мог быть игрой воображения, хотя ему недоставало характерного для Лайама тепла.

Я сидела, боясь шевельнуться, а он смеялся и смеялся. Потом я легла, но глаза уже не закрыла. И кулаки не разжала. А Лайам так и не перестал смеяться.

Вот тогда и созрело решение.

Пришло время уезжать.

– Я так рада, что ты наконец-то решилась.

Сиа распаковала очередную коробку в моей новой кухне и теперь доставала тарелки и кастрюльки. Я сидела в гостиной, сортируя книги, которые не смогла оставить в старом доме.

– А почему все-таки передумала? – спросила она.

Зажав между коленями коробку, я замерла в раздумье. После того ночного кошмара прошло несколько недель. Все это время я жила у Сиа. Она приняла меня без вопросов, за что я была благодарна ей, поскольку объяснить причину временной перемены места жительства, наверно бы, не смогла. Кошмары на этом не прекратились, но того жуткого смеха я больше не слышала. И слава богу.

Около девяти часов вечера грузчики внесли последнюю мебель, а спустя примерно два часа желудок начал недовольно ворчать, напоминая, что я не ела весь день.

Сиа с хмурым видом рассматривала сковородку и, когда я подошла, подняла ее.

– Ты ею когда-нибудь пользуешься? Я вот только сейчас подумала, что у меня таких несколько, но я на них ни разу ничего не готовила.

Я забрала у нее сковородку и поставила на пустую коробку.

– Отойди от нее подальше и пообещай мне, что никогда ею не воспользуешься, если рядом не будет меня.

– Так они бывают опасны, а?