Вероника Мелан - Веста

Незаметно минула еще одна тихая, наполненная мирным покоем неделя. Никто больше не дергал меня идиотскими просьбами, не пытался пощупать, не принуждал играть роль, которую я ненавидела. Самый большой ключ к успеху в делах с собственной ненавистью – не думать о ней. Забывать при каждой возможности.

Я заботилась о Фредерике так, как он того хотел, пока он жил, я развеяла его прах у озера Тинтор, когда он умер. Все, как было попрошено в прощальной бумаге.

Я получила время на короткий отдых. Свой собственный.

И заполняла его чепухой: просмотром фильмов, поеданием мороженого, чтением книг любой тематики – предпочтение, конечно же, отдавалось тем, в которых была любовь.

Куда делись еще семь дней… Просеялись, как мука сквозь сито, – не заметишь.

Сколь мирными были мои ленные после дневные мысли, столь же сильно пахли гарью мои ночные сны.

И вот настал день, когда снова стоило подумать о важном. Позаботиться, так сказать, кое о чем заранее.

Я достала из кармана трубку сотового:

– Макс? Попросите Кей Джея меня навестить.

Получив положительный ответ, я нажала отбой.

Он пришел под вечер – я как раз собирала на столе разноцветную блестящую мозаику. После жизни в слишком «взрослой» шкуре, которая мне обрыдла, хотелось простых и понятных занятий. Чтобы очиститься, что ли, вспомнить, что на свете существует нечто приятное, легкое и светлое.

– Ты меня звала?

Он сел, не дожидаясь приглашения, в кресло. Не холоп, в самом деле, чтобы стоять перед хозяйкой.

– Звала.

– Зачем?

Я подцепила щипчиками тонкий шелестящий кусочек, который собиралась осторожно наклеить на бумагу. Да, есть вещи, которые невозможно забрать с собой, но есть минуты, которыми можно наслаждаться, пока ты жив.

– У меня для тебя задание.

Вопросительная тишина. Мол, не тяни мое время – какое?

– Сколько ты берешь за один выстрел?

– Зависит от ситуации.

– Если ситуация самая простая? Когда не нужно ни следить, ни собирать информацию, ни выкраивать нужный момент. Просто пришел, выстрелил, ушел.

– Так не бывает.

– Всякое бывает.

Он смотрел на меня, будто прикидывал, не стоило ли мою странность умножить на пять.

– Так сколько?

Мозаика выходила красивой – алый цветок на фоне огненных лепестков. Фотографировать бессмысленно, но запомнить стоит.

– Самый простой случай?

– Да.

– Десять тысяч.

Я не стала «присвистывать» вслух от удивления. Однако киллер – сложная профессия, потому и дорого.

– Я заплачу в два раза больше.

– За что? Если сложности нет.

– За то, чтобы точно знать, что тридцатого сентября, ты работаешь на меня, – до тридцатого ровно семь дней, но о важном лучше заранее. – Не хочу, чтобы заказы пересеклись. Ты меня понимаешь…

– У меня никогда не пересекаются заказы.

Наверное. Если он профи.

– И все-таки.

Я клеила на бумагу один лепесток за другим – шелест золоченой фольги перемежался со стуком кисточкой о край банки с клеем и редкими выдохами, когда выходило неровно, и приходилось переклеивать.

– Тебя опять нужно спасать?

На какой-то момент я и забыла, что он сидит рядом, за последний год научилась абстрагироваться.

А взгляд пронзительный, как сканер. Кажется, с застывшей на дне стальных глаз «дерзинкой» – мол, придется тебе опять меня слушаться.

– Нет, я же сказала – нужно будет убить.

– Но не дала деталей.

– Каких деталей?

– О цели. Имя, фото, адрес – все необходимые данные.

– А, с этим все просто…

Снова повисла вопросительная пауза.

– Не тяни.

– Я не тяну… – просто хотелось ровно доклеить серебристую тычинку внутри перелива из красного и бордового. – Убить нужно будет меня.

Он – хвала его выдержке – не поднял брови и не спросил тупым удивленным голосом: «Что?»

Кей Джей просто смотрел. Только взгляд его стал еще тяжелее и пронзительнее. Он знал, что не ослышался, как и знал то, что я не оговорилась.

И потому тишина; тиканье больших старинных часов в углу за стеклом. Спустя минуту: бом, бом, бом…

– Это самая еб№;нутая просьба, какую я только слышал.

Он так и сказал: «еб№;нутая». Без попыток приукрасить предложения эмоциями, просто передал этим словом точный смысл.

– С чего?

Я даже глаз поднимать не стала.

– С того, что никогда еще на моей памяти клиент не был целью.

– А теперь есть. И я тебе говорила: никакой мути. Пришел, выстрелил, ушел. Здесь уберут, я договорюсь.

Из кресла напротив такой взгляд, будто прессом плющит. Я лишь дернула плечами – этот взгляд мне мешал сосредоточиться на мозаике, а ведь осталось всего шесть кусочков.