Ellen Fallen: Психея

Усмехаюсь и заказываю себе обычную лапшу и мясо в кисло-сладком соусе, уже проверенное временем и показавшее себя. Открываю банку пива с тихим шипением и отпиваю, чтобы не пролить пенящуюся жидкость на себя. Под пятой точкой нахожу два пульта и нажимаю их по очереди. Новостной канал снова извещает об очередных боевых действиях в Иране и количеству жертв среди мирных жителей. Почему для одного человека уготована «легкая судьба» ? А другой обязан пройти тернистый путь и закончить все внезапно оборвавшейся жизнью за какие-то свои проступки. Кто определяет наш путь и вершит наши судьбы? Кто виноват во всех невзгодах? Иногда мне кажется, что людьми, устраивающими войны, кто-то умело управляет. Будто этот кто-то питается негативными эмоциями, наслаждается кровью, пролитой на землю, и живет страданиями других. Меня передергивает он страшных репортажей. Отпиваю янтарную воду, смешенную с хмелем, и переключаю на приятную романтическую комедию, которую мы часто смотрим с Джаредом.

В этой экспедиции он меня не сопровождал, может из-за этого все пошло наперекосяк. Иногда я чувствую себя зависимой от общения с ним, его компании. Мы знакомы с моего рождения, когда я родилась, он уже жил с нами по очень печальной причине. Но он не брат мне и не родственник, сын друзей моего отца, покинувших этот мир слишком рано. Так же мы не были парой, основа «никогда», в этом не было смысла, дружеские отношения, зародившиеся с пеленок, никуда нас плавно не переносили в силу того, что мы были слишком похожи. Он не дорожил своими подружками, с которыми встречался, а я, тем временем, пока мы учились в университете, вбивала в свою голову науку и бегала по вечеринкам, развлекаясь со старшекурсниками. В свои двадцать шесть у меня был отличный послужной список, видимо который оставил незабываемый след и не позволил найти мужчину своей жизни. Мои интрижки часто превращались в одноразовые встречи, очень избирательные по причине своей природной брезгливости, один был слюнявым и невнимательным, второй — плохо пах с утра и убирал свои носки за межкомнатные двери, уже не говорю про прочие неприятные сигналы, сбившие меня с пути. К тому же у меня был маленький изъян, о котором я не хотела рассказывать никому, даже моему лучшему другу. Джаред… Он невозможный бабник, проститутка в мужском обличье, любитель красивых девушек и попросту ходок. Ко всему прочему с другом нельзя спать, чтобы сохранить нормальные отношения. Но я скучала по нему, много думала о нем и ждала. Хмурюсь от мысли, почему вообще скучаю по нему настолько, что не нахожу себе места.

Перед глазами мелькают кадры фильма, и мне больше всего на свете хочется позвонить ему и позвать к себе, чтобы поделиться всем, что произошло. Но глубокая ночь и наверняка очередная подружка значительно важнее моих метаний и тоски.

Делаю жадные глотки из металлической банки, осушая ее до последней капли. Мне становится намного лучше до того момента, как на экране прерывается показ для очередного рекламного блока. Встаю с дивана и шлепаю голыми ступнями по деревянному полу до холодильника. Моя запасливость темным пивом может побить рекорды у обычного алкоголика. Легкое опьянение и новый рык желудка в ожидании «коробочки метаморфоз» вынуждает меня открыть еще пиво и жадно глотнуть. Домофон издает противный писк, и я, немного пошатываясь, беру трубку.

— Доставка, — произносит непривычно четко говорящий по-английски голос.

Я тут же нажимаю на кнопку открытия, совершенно забыв о необходимости включать видеокамеру. Не отхожу от двери, удерживаю в руках жалкую двадцатку, продолжая нещадно ее сжимать в пальцах. В двери стучат, и я открываю их, оставив закрытой только цепочку. Передо мной стоит парень в глубоко опущенной бейсболке на глаза, протягивая белую коробочку и бумажный пакет.

— Секунду. — Может я рехнулась, но китайцы не бывают такого огромного роста. Открываю цепочку и протягиваю деньги, хватаю пакет с коробкой и буквально захлопываю двери, таким образом прячась от незнакомца. Огромный коричневый ботинок не позволяет мне это сделать, и я удивленно толкаю дверь снова.

— Могла бы хотя бы сделать вид, что соскучилась. — Как только я узнаю голос моего единственного друга, зажимаю двери еще сильнее, навалившись на нее бедром. — И что ты, по-твоему, мнению, делаешь? Я пришел тебя накормить.

— Да, мать твою, но сначала напугать. — Он усмехается и толкает дверь немного сильнее, отчего я отодвигаюсь к стене и крепче хватаю еду.