Александра Неярова - Пустая Земля. Трофей его сердца

Жанна контролировала всё лично. Затапливала боль утраты чрезмерными обязанностями, но всегда находила время для своего сына. Он стал её отдушиной. Спасением. Слушая, как Тайлер произносит первые звуки, слова, наблюдая, как делает первые шаги, падает, Жанна улыбалась и могла держаться на плаву. Друзья также были рядом и не давали впадать в уныние. Кирия помогала воспитывать Тайлера, с удовольствием сидела с сыном подруги, пока Жанна и Дерг в качестве послов вылетали на встречу с землянами и по прочим обязанностями.

Люди не понимали выбор Жанны жить среди чужаков. Засыпали вопросами «Как?» и «Почему?», за глаза прозвали предательницей отчизны, но её это нисколько не коробило. Это только её выбор. Встречалась Жанна и с Картером, но никаких былых чувств к мужчине не ощутила. Он так и не вспомнил её. «Ну и к лучшему, – говорила она себе, – главное – живой». А Михаил выполнил её личную просьбу – после войны получил повышение, кучу наград и отличный послужной список, который обеспечил ему, племяннице и Артёму безбедную жизнь.

Осуществление мечты Роомана было уже близко.

Как только строительство разделительной Стены завершилось и вовсю заработал Барьер, карги могли не опасаясь разгуливать верами по открытым зеленям и чащам лесоугодий. Для одичалых отвели специальные вольеры по всей территории, Жанна с учёными каргами очень надеялись, что однажды те обретут потерянный разум.

Планета переменилась. Излечилась от яда ненависти творений божьих, вернув себе прежнюю красоту. Но как долго продлится это затишье?

Жанна допела колыбельную и замолчала. Тайлер крепко спал, она осторожно переложила сына в кровать, укрыла тёплым одеялом. Кожу щёк стянуло и щипало от слёз – пустяки, те всегда лились вместе с песней, отзываясь щемящей болью в груди. Боль никуда не исчезла со временем, как бы ни заверяли философы. Скорбь засела глубоко в груди под прочным панцирем. Жанна просто научилась с ней жить, она помогала двигаться вперёд.

С нежной улыбкой Жанна погладила спящего сына по плечу и вышла на террасу дома. Ночной лес встретил приятной тишиной. Никакой суеты. Хорошо так, спокойно. Можно перестать притворяться, что всё в порядке, и ощутить себя настоящую. Жанна не собиралась отпускать память о Роомане, не могла и не хотела. Ей казалось, что допусти она эту оплошность, и Ром навсегда исчезнет, а пока о нём хоть кто-то помнит – он будет существовать. Пусть и в её личных мечтах.

Но у Жанны имелись на то основания.

Первый раз это случилось спустя два месяца после объявления кончины Роомана. Измученная терзаниями, Жанна уснула прямо в лаборатории Дерга, ей привиделся странный сон. Слишком реальный и непонятный. Жанна летала в облике Тарогна – крылатого божества каргов, с горбатым клювом, завитыми узлами рогами и острыми когтями. По легенде Тарогн являлся каргам призраком на смертном орде и переносил их в мир духов, тесно связанным с миром живых, и впоследствии карги перерождались.

В своем сне Жанна была этим самым духом, точнее, смотрела его огненными глазами. Парила птицей над просторами совершенно целого мира каргов, каким помнила его до катастрофы, только без признаков цивилизации. И во сне по суше бродили веры. Мощные груды мышц чёрных хищников перекатывались под толстой бронёй, пантеры гнались за дичью, прятались под сенью деревьев и листьев папоротника, незаметно подбираясь к жертве… Веры существовали!!

Среди них выделялся один. Вожак. Альфа. От его грозного рыка дрожали в страхе горы, роняя лавинами насыпь и огромные камни на предгорья и равнины. Вожак вёл всех за собой, защищал от другой приставучей живности. Жанна сердцем чувствовала, что это Ром… Никто кроме.

Он тоже почувствовал её. Преследовал по пятам, но Жанна не владела призрачным телом духа, не могла взмахнуть крыльями и сменить направление, чтобы броситься к паре.

Тарогн летел низко, дразнил вожака, заставляя гнаться за собой в тумане по ухабам и перевалам. Вёл лишь одной ему ведомой извилистой тропой – к расщелине на утёсе у океана. Тарогн спикировал в беспроглядный омут бездны, призывая прыгнуть с ним… но альфа каргов не мог. Не пускала невидимая стена. В агонии Рооман бился в преграду, не жалея сил, не обращая внимания на кровь из ссадин, но преодолеть невидимого противника не получалось.