Рене Энн Миллер - Никогда не целуй маркиза [litres]

Глаза Джорджа округлились.

– Правда?..

– Конечно, правда. Ты должен сказать вот что: «Хаффети бу, я тебя не боюсь!» Я любила повторять эти слова очень громко. Хочешь попробовать?

– А они помогут, если я буду говорить не очень громко? – Мальчик посмотрел на дверь. – Если я буду говорить очень громко, может проснуться мисс Маркем, моя няня.

– Ах вот оно что… Ты можешь даже шептать… или произносить эти слова про себя.

Джордж тихо повторил заветную фразу.

Кэролайн снова стала на четвереньки и заглянула под кровать.

– Никого. Кто бы там ни прятался, он уже не вернется.

– Правда?

– Я уверена.

Мальчик улыбнулся. Ответив ему улыбкой, Кэролайн погладила его растрепанные кудри.

– Как ты думаешь, я могу уйти? – спросила она.

Мальчик закивал.

– Да-да, конечно. Спасибо вам!

Кэролайн подошла к двери и сказала:

– А теперь спи, Джорджи.

Джеймс открыл глаза – и тотчас же зажмурился от яркого света, бьющего сквозь стеклянную крышу. Он провел ладонью по подбородку, шершавому от утренней щетины, и вдруг вспомнил все произошедшее ночью.

Но где же Кэролайн? Маркиз осмотрелся. Эта маленькая распутница должна многое ему объяснить – начиная с того, кто она такая на самом деле.

Джеймс поднялся с кушетки, надел рубашку и заправил ее в брюки. После чего быстро вышел из беседки и стремительно зашагал по гравийной дорожке, ведущей к дому. У верхней террасы он встретил двух садовников, подстригавших вечнозеленые кустарники. Они посмотрели на него с изумлением, но тут же отвели глаза. Джеймс не очень-то хорошо представлял, как он сейчас выглядел. Пожалуй, он выглядел не так, как подобает.

Шагая по дому, маркиз громко стучал каблуками, и некоторые из слуг провожали его взглядами.

Лэнгли же вышел ему навстречу, и на его обычно невыразительном лице было выражение озабоченности.

Джеймс резко вскинул руку, давая понять, что не желает слушать. Ворвавшись в коридор западного крыла, маркиз прокричал:

– Кэролайн!

Он настежь распахнул дверь спальни и огляделся. Девушки в комнате не было.

Джеймс прошел в соседнюю гостиную. Там тоже пусто. Посмотрел на каминные часы – девять утра. Видимо, она пошла в столовую, чтобы позавтракать. Он снова потер ладонью подбородок, заросший щетиной. Сначала следовало привести себя в порядок, а уж затем серьезно поговорить с этой девицей.

Войдя в свою спальню, маркиз снял рубашку, швырнув ее на кресло, затем скинул обувь. В комнату вошел Рейли, держа в руках его редингот.

– Вижу, вы сегодня пренебрегли обычаем ездить верхом по утрам. – Лакей указал на застеленную кровать. – Да и сном в собственной спальне – тоже.

Джеймс прищурился и проворчал:

– Мне кажется, мы не дрались на кулаках с самого детства, но если ты посмеешь сказать мне что-нибудь неуважительное, то я тебя уложу.

Блеск в глазах Рейли выдавал его тайные мысли, но он почтительно поклонился.

– Нижайше прошу прощения, милорд…

– Извини меня, я немного не в себе. – Маркиз вздохнул. – Пойди спроси Лэнгли, видел ли он мисс Армуа?

Рейли тоже вздохнул, внезапно превратившись из почтительного слуги в озабоченного друга.

– Она уехала, – сказал он. – Уехала рано утром, на рассвете.

У Джеймса отвисла челюсть.

– Что?..

– Девушка села в один из ваших экипажей и отправилась на станцию в Хелмсфорде.

«Нужно ее вернуть!» – мысленно воскликнул Джеймс. У него имелись к ней вопросы. Он схватил с кресла мятую рубашку, надел ее и бросился к двери.

Внизу, в вестибюле, стоял Лэнгли – явно чем-то озабоченный.

Но что бы ни тревожило дворецкого, с этим можно было подождать. Сейчас следовало как можно быстрее добраться до станции. Маркиз подошел к двери и посмотрел на пустой коврик для обуви.

– Где мои сапоги? – проворчал он.

Лицо Рейли выражало недоумение. Дворецкий же откашлялся и проговорил:

– Милорд, кажется, вы приютили воришку. Ваши сапоги стояли здесь, пока утром не уехала мисс Армуа. А теперь их нет. Я пересчитал серебро, ни один предмет не пропал. Я в растерянности, милорд… Выходит, сапоги – это единственное, что украла женщина.

Маркиз мысленно застонал. Ох, эта маленькая распутница! Следовало немедленно ехать на станцию и вернуть ее.

Джеймс проглотил кусок омлета и нахмурился. Завтрак показался ему отвратительным, хотя не по вине повара. В это утро ему бы не угодил даже повар самой королевы. Обнаружив, что Кэролайн исчезла, он оседлал Тора и помчался на железнодорожную станцию, но там узнал, что лондонский поезд уже ушел.