Эмма Скотт - Среди тысячи слов

Я была права насчет темноволосой девушки. Я избегала ее после урока английского, но она поймала меня, когда я выходила с урока экономики позже этим утром. Она подошла, уверенная. Ботинки, легинсы и мешковатая черная толстовка с надписью « Мой разум говорит «спортзал», а тело – ТАКО [8] Тако – традиционное блюдо мексиканской кухни. Кукурузная или пшеничная тортилья с разнообразной начинкой. ».

– Привет. Энджи МакКензи, редактор ежегодного альбома, – сказала она. Я почти ждала, что она передаст мне визитку или покажет удостоверение, как агенты ФБР делают по телевизору. – Ты из Нью-Йорка? Что привело тебя сюда?

– Работа папы, – ответила я.

– Вау, неудачное время, да? Середина последнего класса?

Я пожала плечами.

– Переживу.

Она застенчиво улыбнулась.

– Ты только посмотри на себя, с твоим-то ангельским личиком и волосами диснеевской принцессы… просто маска плохой девочки?

У меня не получилось подавить улыбку несмотря на все старания. Энджи была одной из эксцентричных девчонок, которые сразу же нравятся, черт ее побери. Моя лучшая подруга Микаэла (бывшая лучшая подруга, вернее) была такой же.

Я взяла улыбку под контроль.

– Ага, такая я, – ответила я, – Волосы – просто прикрытие.

– Коммерческое прикрытие Pantene, – сказала Энджи. – Я так завидую. Нэш, мой парень, с которым я встречаюсь уже вечность, продолжает доставать меня, чтобы я отрастила волосы, но они не будут смотреться так круто, как твои. – Она запустила руки в гриву темных кудрей. – Можете сказать «вьющиеся от влажности волосы», детишки? Знала, что да!

Я смеюсь.

– Ты странная. То есть в хорошем смысле, – добавила я. Может, я и находилась в добровольном криогенном стазисе, но в действительности мне было не все равно, задену я ее чувства или нет.

Энджи рассмеялась вместе со мной, отчего ее розовые сережки-колечки запрыгали.

– Подруга, быть странной – миссия всей моей жизни.

Мы подошли к моему шкафчику в конце коридора второго этажа. Стеклянные двери вели на маленькую лестницу с металлическими перилами снаружи у кирпичной стены. Там стоял красивый парень с урока английского в вязаной шапке и перчатках без пальцев. Мне казалось, что ни то, ни другое не может его согреть. Он облокотился о перила и закурил. Пар от его дыхания казался гуще из-за дыма, его ловил ветер и уносил прочь.

– Кто это? – спросила я.

– Айзек Пирс, – ответила Энджи. – Он секси, да? Но забудь. Он встречается только с девушками постарше. И под «встречается» я подразумеваю эпический секс без эмоций. Мне так кажется.

Фантомная вспышка жара пронзила меня, словно чесотка, которую чувствует человек на месте удаленной конечности. Я оперлась на шкаф, поправила сумку, затем волосы, потом снова сумку.

– Да? Ему нравятся женщины постарше?

Энджи кивнула.

– Хотя трудно представить, как он звонит кому-то и приглашает на свидание. По телефону. Словами.

– Что ты имеешь в виду?

– Он не разговаривает, – ответила она.

Я моргнула.

– Он немой?

Она закатила глаза.

– Я имею в виду, что он может говорить. Просто делает это редко. Если только не на сцене играет…

Ее слова затихли, и я посмотрела на Айзека Пирса, прислонившегося к стене. Он стойко не трясся от холода, курил у всех на виду, не беспокоясь, что его может поймать учитель.

– Он актер? Он, кажется… – я замолкла, ведь всех этих слов было недостаточно. Горячий. Плохой парень. Кобель. Жует девчонок и выплевывает. Новая девушка каждую ночь… – Крутым, – закончила я.

– Он должен таким быть. Отец его избивает, сильно.

Мой взгляд вернулся к Айзеку, я пыталась найти следы издевательств, оставленные на нем, или понять, не спрятаны ли худшие шрамы, подобные моим, внутри.

– Отец избивает?

– Так говорят. Но никто уже давно не видел его отца в городе, так что, по недавним слухам, Айзек убил его и зарыл труп на свалке.

Я нахмурилась, глядя на нее.

– Что? Да ладно…

Энджи пожала плечами и сморщила покрытый веснушками носик.

– Это глупые слухи, но я бы не стала винить его. Они живут на самом краю города, одни, в никудышном трейлере, окруженном автомобильным кладбищем, – она поежилась.

Теперь я стала высматривать признаки бедности Айзека и сразу же обнаружила их в побитых ботинках и линялых джинсах. Бедный, но гордый. Ничто в нем не просило о жалости.

– Ладно, но он не убивал отца, – заметила я.

Энджи взмахнула руками.

– В конце концов, Чарльз Пирс появится в городе. Слухи исчезнут на пару недель, а потом их пустят снова. Так происходит с тех пор, как мама Айзека умерла лет десять назад. Он, бывало, приходил в школу весь в синяках. Сейчас уже не так. То есть взгляни на его тело. Он достаточно силен, чтобы дать отпор. Почему бы и нет?