Людмила Гольдберг: Звезда Надежды

Она вернулась в гостиную, распахнула окно. Квартира сразу же наполнилась гулом машин. Надежда выглянула на улицу. Ей представилась совсем другая, более отрадная картина: множество машин проносилось мимо, толпы людей спешили по своим делам, словно хлопотливые муравьи. Забыв о шуме, Надя залюбовалась красивым зданием на противоположной стороне канала. Невдалеке виднелся собор. Неподвижная вода напоминала свинцовую массу.

От нечего делать Надя занялась уборкой квартиры. Работа была ей знакома. Дома она всегда сама наводила чистоту. Надежда любила порядок, поэтому уборка доставляла ей удовольствие.

За работой время пронеслось быстро, и она даже не заметила, как наступили сумерки. Оглядевшись, Надя осталась довольна своими трудами. Только одну комнату, спальню, она не стала убирать, потому что, заглянув туда, почувствовала что-то неприятное и тревожное в воздухе, наполнявшем комнату.

Приведя себя в порядок, она вернулась в гостиную, села у открытого окна и залюбовалась заходом солнца. Оно словно спряталось за куполом собора.

«Никто не знает, где я теперь, — думала Надя. — И что бы обо мне подумали в деревне. Живу в квартире у незнакомого мужчины. У нас девушке можно пройтись по улице с парнем, только если они думают пожениться, а зайти в дом к мужчине — позор. Сколько раз тетка говорила, чтобы я держалась от мужчин подальше». На минуту строгие глаза тетки возникли перед ней и укоризненно посмотрели на племянницу. Наде стало страшно.

«А что мне теперь делать? Бежать? Куда бежать? О мужчинах я все знаю, уже наслушалась. Если этот подумает приставать ко мне, так стукну, что долго помнить будет. Только вот что я буду делать ночью, где спать? Может быть, на кухне или в коридоре в уголочке присяду»…

Ее мысли были прерваны шумом, доносившимся из коридора. В дверях стоял Вадим с коробкой в руках и восхищенно смотрел на свою квартиру, словно не узнавая ее.

— Ну, Надюха, ну молодец. У вас что там, в деревне, все девушки такие хозяйственные? Здесь давно не было так чисто, со времен моей матери. Не ожидал, не ожидал, — довольно хмыкнул он.

Вадим и в самом деле не ожидал этого, потому что все девицы, появлявшиеся здесь, интересовались лишь угощением, они пили шампанское, ели икру, а потом, когда Вадим валился от усталости, девицы тащили его в спальню, где он должен был изображать супермена. Наверное, у него это неплохо получалось, так как все женщины были довольны им и мечтали переспать с Вадимом еще раз. Он умел быть в постели не только сильным, но ласковым и нежным, шептал своим подружкам ласковые слова, оставаясь в душе холодным, как лед. Ему все время хотелось чего-то другого.

Теперь Вадим во все глаза смотрел на Надежду, девушку в старом дешевом платьице, но с очень выразительным, совсем не простым лицом, девушку, еще не испорченную большим городом, и понимал, что так просто к ней не подойти. Ему захотелось узнать про Надю все, но потом, не сразу.

Он не думал о том, хочется или не хочется умирать ему, старому комиссару. Да, было время, когда он, лихой и молодой, летел на быстром скакуне впереди отряда, с саблей в руке. Теперь ему приходилось лежать на грязной, уже месяц не убиравшейся постели и ждать смерти. В старости рак развивается медленно, высасывая все соки, забирая все силы. Еще хорошо, что пока хватало сил встать и дойти до туалета.

За стеной слышался громкий хохот.

«Наверное, снова выпил или опохмеляется после вчерашнего», — подумал старик.

Вместе со старым комиссаром Богустовым в квартире жил его внук, Андрей. Это был не кровный внук, — у комиссара своих детей не было. Женился он на женщине с ребенком, и от этой «падали», как он величал ее неоднократно, и пошло «отродье». «Отродье» иногда врывалось в комнату и сладеньким голоском произносило:

— Дедуля, как у тебя насчет деньжаток, не дашь ли ты своему внучонку?

«Дал бы я тебе саблей по голове», — думал старик.

Еще когда Андрей был ребенком, у Николая Степановича часто появлялось желание уничтожить его. Но что может теперь сделать одряхлевший старик с этаким верзилой огромного роста? Андрей же постоянно требовал у старика денег.

Наследство, доставшееся парню после смерти отца, давно уже было пропито. Ему повезло, что матери не было здесь, когда умер отец Андрея, ее первый муж. Уж она бы точно прибрала деньги к рукам. Теперь она жила в Москве с новым мужем, не интересуясь судьбой сына, ничего не знала и о болезни старика. Теперь у Андрея оставалась одна надежда — на близкую смерть Богустова, чтобы снова зажить шикарной жизнью, к которой он так привык. Жаль, что у этой рухляди, лежавшей в постели, мозги работают как часы, а то бы он прощупал комнату и уж наверняка что-нибудь откопал бы. Со слов своей бабки Андрей знал, что в комнате у деда хранятся какие-то ценности. Да и много других вещей можно загнать за хорошие «бабки», хотя бы картины, которых у старика было до черта. Андрея совершенно не интересовало, каким образом попали они сюда, его интересовало лишь то, сколько за них дадут. Он был уверен, что бабка не наврала ему. Она была единственным человеком, которого Андрей любил и уважал. Прошло уже три года, как она умерла. Кто бы мог подумать, что эта крепкая, здоровая старуха умрет так неожиданно, а дряхлый, никому не нужный старик переживет ее? Бабка всегда держалась прямо, уверенно, всегда ходила твердой походкой. При ней и соседи замолкали, они слегка побаивались ее. Женщина она была властная, даже деспотичная, свою семью бабка умела держать в ежовых рукавицах. Может быть, и поэтому ее дочь бросила мужа и сына и сбежала в Москву с любовником.