Владимир Гурвич: Последний бастион

Княгинин постучался в дверь комнату дочери, получил приглашение войти. Виолетта лежала на постели и безучастно смотрела в потолок. Рядом с кроватью на полу валялась какая-то книга, но он вспомнил, что она лежала на том же месте, когда он пару дней заходил сюда.

– Ты весь ужин молчала? У тебя все в порядке?

Виолетта безучастно пожала плечами.

– Когда первый отборочный тур конкурса?

– Через неделю.

– Как ты чувствуешь, пройдешь?

– Не знаю, – сквозь зубы ответила Виолетта.

Княгинин не понравился ни сам ответ, ни тот тон, которым он был произнесен.

– Ты чувствуешь неуверенность?

– Да, – призналась она.

– Но почему? Ты занималась много времени с замечательным педагогом, она считает, что тебе по силам не только пройти в финал, но и занять призовое место.

– А что она еще может сказать, получив от нас столько бабок, – фыркнула Виолетта.

– А что ты думаешь сама?

– Мне не пройти.

– Почему?

– Там в жюри Дмитрий Юрьев.

– Но он же не должен был в нем участвовать.

– Его ввели в последний момент, кто-то заболел, вот и попросили. И мне по секрету сказали, что ему не нравится, как я пою.

Княгинин почувствовал беспокойство, он неплохо знал этого Юрьева, тот неоднократно участвовал в их совместных концертах. Он обладал непривычной для оперного певца то ли принципиальностью, то ли упрямством, его почти нельзя было ни в чем переубедить. На этой почве у них бывали даже стычки. Впрочем, это не мешало им с симпатией относиться друг к другу.

– Да, Юрьев это серьезно, – вынужден был признать Княгинин. – А ты не ошибаешься по поводу его мнения о тебе?

– Нет, тот, кто мне это сказал, знает точно. Папа, только ты можешь помочь. Вы же с ним почти друзья.

– Это далеко не так, доченька, мы всего лишь коллеги, которые иногда выступают вместе.

– Папа, я знаю, что он тебя очень уважает. Если я не выйду в финал и не займу там хорошее место, моей карьере конец.

Княгинин понимал, что дочь во многом права, неудач у нее больше, чем удач. И еще один неуспех, в самом деле, способен перечеркнуть все надежды на будущее. Его пронзила острая жалость к ней.

– Хорошо, я постараюсь что-нибудь сделать, – неохотно произнес он.

Княгинин понимал, что на этот раз все придется делать самому, нельзя послать с этой миссии Струмилина. Юрьев его так сильно терпеть не может, что когда певец выступал вместе с оркестром, тому приходилось прятаться, чтобы он бы его не заметил. Хотя в чем причина такого недоброжелательства, Княгинин не совсем понимал. Да, разговор предстоит не простой.

Виолетта соскочила с кровати и бросилась обнимать отца.

– Папочка, я знаю, ты у меня самый лучший!

Но он почему-то в этом был далеко не уверен.

Разговор с дочерью огорчил Княгинина, он было даже решил не заходить к сыну. Но затем передумал. Во-первых, нельзя позволять себе быть таким зависимым от своего настроения, во-вторых, с Павлом ему давно надо поговорить на разные темы. А он, Княгиным, под разными предлогами откладывает это мероприятие.

Сын лежал на кровати и слушал в наушниках музыку, поэтому Княгинин не мог узнать, какой репертуар Павел выбрал для прослушивания. Но он решил не спрашивать его об этом сейчас. Скорей всего полученный ответ станет еще одним поводом для расстройства. При виде сын даже не пошевельнулся.

– Можешь ненадолго прервать свое занятие? – спросил Княгинин.

Сын отложил наушники в сторону.

– Ты чего-то хочешь?

Манера сына задавать вопросы никогда не нравилась Княгинина, а сейчас его слова особенно сильно резанули слух.

– Я твой отец, поэтому всегда что-то хочу от тебя. Или тебе это кажется странным?

– Немного.

– Вот как? – удивился Княгинин. – И что в этом странного?

– Мы оба уже взрослые люди. У каждого своя жизнь.

– То, что взрослые, сомнений нет. Но ты не забыл, что работаешь в моем оркестре.

– Помню, папа.

Что-то странное прозвучало в голосе сына, но Княгинин решил, что пока не станет уточнять, что это может означать. Его не оставляло предчувствие, что Павел еще доставит ему неприятности.

– Ладно, про твою жизнь в моем оркестре мы еще скоро поговорим, – произнес Княгинин. – А сейчас хочу поговорить о другом.

– Знаю, о чем. О Наровлянской.

Проницательность Павла не слишком порадовала Княгинина.

– Да, о ней.

– Что задела? – Павел насмешливо посмотрел на отца.

– Не неси чушь. Просто эта дама сказала странные вещи. Вот хочется понять, чтобы это значило.

– Говорить странные вещи она умеет.