Элеонора Мандалян - Знак свыше

Поначалу Ншан мало чем отличалась от других ребятишек. Играла вместе с ними, носилась по крутым пыльным тропам, каталась верхом на соседском ослике, лакомилась зелеными снаружи и нежными внутри грецкими орехами из сада деда Гегама, вместе с однолетками лазала по горам среди колючих жестких кустарников и нагромождения камней. Цепляясь за них, ловко спускалась на самое дно ущелья к крохотной, но очень шумной и проворной речушке. Там, среди корней деревьев, была сложена запруда из отполированных водой булыжников, в которой вся окрестная ребятня с наслаждением плескалась. В разморенный зноем полдень их веселые крики перекрывали шум ручья – холодная ключевая вода бодрила и освежала. А потом приходилось карабкаться вверх по крутому склону, снова покрываясь потом и пылью.

«Что поделаешь, – качали головами умудренные житейским опытом старухи, – здесь, в Саригюх, нет ни одной ровной дороги. Здесь все дается с трудом. Даже нашим детям.»

Очень скоро шумные игры наскучили Ншан. Она вдруг увидела окружающий мир другими глазами. И как-то по-особому остро ощутила свое присутствие в нем.

Когда по весне мокрые еще от талого снега склоны гор покрывались ковром из съедобных и очень целебных трав – урцем, мятой, авелюком, пипертом – мать брала ее и старшую дочь с собой, собирать их в большие холщевые мешки. Там, на самой верхотуре, воздух был такой особенный, напоенный солнцем, светом… самой жизнью, что Ншан, забывая обо всем, растворялась в нем мыслями и душой.

Она любила забраться на старое абрикосовое дерево, что шатром накрывало их дом, и лежала там часами, обхватив корявую смолистую ветку тоненькими, но сильными ручонками, вдыхая пьянящий аромат весеннего цветения или отправляя в рот крупные, мясистые и сочные плоды, цвета самого солнца. Любила уединяться на плоской земляной крыше своего дома. В первую половину лета крыша зарастала густой сочной травой. Отсюда, если найти просвет среди ветвей и лечь навзничь на зеленый ковер, можно до бесконечности всматриваться в дрожащую голубизну неба, представляя проплывающие мимо облака то чужеземными странниками, то причудли-выми сказочными существами.

Ншан не боялась ни скорпионов, ни змей. Обретя уверенность в себе и в своем теле, она часто убегала… (Да собственно и убегать не было нужды, здесь никто никого не ограничивал, ни за кем не следил, здесь каждый был себе хозяин, а природа вокруг – их общий дом.) в горы, в царство ширококрылых, плавно парящих в густой синеве орлов и разноцветных бабочек. А если случалось повстречаться гюрзой – самой ядовитой из всех змей, Ншан не теряла самообладания. Продолжая сидеть на камне, она со спокойным дружелюбием смотрела ей прямо в глаза. Девочка не смогла бы объяснить, откуда в ней возникала уверенность, что гюрза не тронет ее, что обе они – родные сестры и мать их – добрая земля.

Ншан была тоненькая, не по годам высокая, как хрупкий весенний побег. Коричневая от загара, с живым пытливым взглядом, излучавшим внутренний свет. И любовь. Она любила всех и всё. Не только однолетки, но и мальчики постарше, и даже взрослые парни уже по особому поглядывали на нее. Почему бы и нет, ведь их бабушек и прабабушек выдавали замуж уже в тринадцать лет. А Ншан шел тринадцатый год.

У Сильвии было четверо детей – два сына и две дочери. Они жили в маленьком домике на краю села. Впрочем, все дома стояли на краю, потому что селение притулилось над ущельем и за каждым двором таился обрыв.

Сыновья, Армен и Арам, с разницей в один год заканчивали школу, а Сусанна – восемнадцатилетняя девушка, работала на виноградниках вместе с матерью. Семье приходилось нелегко – дом без мужчины не дом. Муж Сильвии несколько лет назад погиб под камнепадом. Их сад, с таким трудом отвоеванный отцом у сорняков и вулканических завалов, теперь, после его смерти, тихо дичал, зарастая кустарником, изнывая в летнюю жару от жажды и сухостоя.

Сильвия едва успевала управляться по дому и с работой. Шутка ли поднимать в одиночку четверых! А сыновей не тянуло к земле. Они старательно учились, соревнуясь между собой в отметках, много читали… и так же старательно избегали физического труда, что для сельских жителей совсем нетипично. На старшую дочь тоже рассчитывать не приходилось. Наскоро перекусив после работы, подкрасившись и принарядившись, Сусанна спешила с подружками в райцентр. Там, в Доме культуры – танцы, музыка, кружки, веселье.

Сестра и братья часто отсутствовали по вечерам, а мать, намаявшись за день, рано ложилась спать. И Ншан оставалась предоставленной самой себе. Но скука не была ей знакома. Училась она неохотно, книг тоже не читала. Зачем ей книги, когда есть огромный и прекрасный мир, бездонный, бескрайний. Мир многоголосый, увле-кательный, таинственный и такой добрый. Все, что нужно, это слиться с ним, и тайны начинают раскрываться сами собой, как весенние почки. Мир полон красок, запахов, жизни. И этот мир принадлежит ей. А она – ему.