Елена Мейсак - Разбитая гитара. Книга 2

И это тоже ее отчасти угнетало. Но сейчас думать об этом не хотелось. Эстебану было всего тринадцать лет, а здоровье и работоспособность князя не вызывали опасений. Это значит, у нее в запасе есть еще, минимум, лет восемь, которые они могут потратить на то, чтобы радоваться жизни. А когда придет время решать, тогда и посмотрим.

Так думала она сейчас. В конце концов, уже достаточно давно она верила в то, что в жизни трудно что-либо планировать на столь длительный срок, ведь всего за какие-то пять минут все может измениться до неузнаваемости.

Поэтому она в очередной раз отмахнулась от этих мыслей и решила думать о Подольском, с которым так живо общалась сейчас.

Уже в самом начале их разговора она поняла, что система их ценностей и картина мира кардинально отличаются друг от друга, но оттого он лишь казался ей еще интереснее. Он был для нее очень непонятным, загадочным типажом и был словно закрытая книга, которую очень хотелось прочесть.

Они говорили и говорили, и, казалось бы, не могли наговориться. У Подольского было припасено множество историй о его бизнесе, молодых годах, приключениях, количество которых порой зашкаливало.

К Амире подошел ее помощник, второй пилот, и тихо сказал, что открыт коридор для взлета, и что ей пора. Амира собиралась пилотировать самолет сама, но ей не хотелось оставлять Подольского сейчас.

Она была в этом вся. Если ее что-то захватывало столь сильно, остановиться было невозможно. Поэтому она велела ее напарнику взлетать самому и вместо кресла пилота она уселась в пассажирское кресло в салоне, где должен был сидеть Подольский. Их беседа продолжилась.

Самолет вырулил на взлетно-посадочную полосу. Получив разрешение на взлет, пилот приготовился к разбегу. Двигатели заработали в полную мощность, и самолет был готов покинуть аэропорт, как вдруг раздался какой-то хлопок и послышался звон разбитого стекла.

Полет был в экстренном порядке прерван, а в салоне началась легкая паника. Амира сидела у иллюминатора справа. Стекло иллюминатора было прострелено, Амира держалась за правую руку, а между ее пальцев на одежду стекала алая кровь.

Пуля попала ей в плечо, чуть выше локтя.

Люк побелел. Он было взял телефон, чтобы вызвать врача, но Амира остановила его.

– Не нужно, Люк. Врачи обязаны будут вызвать полицию. Лучше найди нам новый борт. Мы обязательно должны попасть в Боснию. Ты прекрасно знаешь, как важен для нас этот день, и как долго мы ждали его. И ты прекрасно знаешь, что я скорее умру, чем нарушу последнюю волю Анхеля Оливера, – в этот момент она закусила губу от боли. Найди исправный самолет и уладь это дело без полиции. Я сама сообщу Ренье. На этой полосе нет камер, и скорее всего, никто не видел, что в самолет стреляли. Придумай что-нибудь. Замни эту историю… придумай что-нибудь…

Она потеряла много крови, и силы медленно начали оставлять ее.

– Не допусти, чтобы сюда попала полиция. Ты прекрасно… ты прекрасно знаешь, что нельзя…

– Дмитрий, помогите мне, – все, что она успела сказать.

Подольский помог ей встать. Амира жестом показала ему двигаться в хвостовую часть самолета и достать чемоданчик в углу. Взяв чемоданчик, они двинулись в направлении туалета. Там Амира, продизенфицировав руки, взяла из чемоданчика какой-то предмет, напоминавший хирургический ланцет.

Не успел Подольский и рта раскрыть, как Амира полоснула ланцетом по руке. Из руки брызнула кровь, к горлу Подольского подступила тошнота. Он чувствовал, как кружится голова.

Тем временем Амира, с хладнокровием серийного убийцы запустила левую руку в рану и вытащила окровавленную пулю. Продезинфицировала и зашила рану. Потом наложила на рану тугую стерильную повязку. Ее мутило.

Закусив губу, она продолжала свои манипуляции. Вколов в ягодичную мышцу антибиотик, она, практически обессилев, откинулась на сиденье унитаза. Лицо ее было землисто-серым.

Через пару минут она вновь взяла чемоданчик и сделала себе укол обезболивающего и успокоительного. И лишь сейчас она заметила, что Подольский лежит в проходе без сознания. Она нащупала в чемоданчике флакон с нашатырем, быстро разбила его и поднесла к носу своего спутника.

Дмитрий очнулся, не сразу понимая, где находится. Но уже через секунду вскочил, как ошпаренный.

– Как вы? – обеспокоенно спросил он.

– Все в порядке, жить буду, – сказала Амира. Придется теперь мне делать еще одну татуировку, показав на перевязанную руку, сказала она.