Людмила Милославец - Предназначение

– А Красноглазый? Ты больше не будешь его искать? – спросил Тьери.

– Он сам найдет меня, когда пожелает. Завтра я отлучусь ненадолго, хочу побывать в монастыре.

– Не нужно, Мишель, там ничего не осталось, – грустно проговорил Тибо, – ни могилы, ни барельефа. Кто-то позаботился об этом много лет назад.

Я опустил голову и молча вышел из комнаты.

Солнечный день только начался. Теплый ветер, врываясь в распахнутое окно, играл тонкими занавесями. Я стоял и смотрел на лужайку, залитую ярким светом. На ней Амар под присмотром наставника упражнялся в верховой езде. Мальчик очень старался: он видел, что я слежу за его упражнениями. Утром, когда нас познакомили, он сказал, что много слышал обо мне и благодарен за то, что я спас ему жизнь.

К окну подошел Арс и молча остановился рядом со мной.

– Ты все еще злишься?

– Почему ты ничего не рассказал мне? Возможно, нам не следовало приезжать сюда. Эти люди, они не храмовники. А ты им открыл все тайны. Так нельзя!

– Они со мной с первых дней. Когда Красноглазый хотел меня убить, Тьери закрыл меня своим телом. Тибо поддержал в первые, самые трудные, дни перевоплощения, и, пойдя за мной, потерял человеческую жизнь. Разве я могу не доверять им? А не рассказал тебе всего, потому что не хотел повторяться. Если бы ты не пошел за мной, то тебе и знать этого не нужно было.

Арс ничего не ответил. Я видел, что он не согласен со мной, но не стал переубеждать его.

– Браво, господин де Морель! – воскликнул профессор де Жиром, входя в распахнутую дверь кабинета быстрым напористым шагом. – Вы сами догадались, или вам кто-то подсказал использовать грим для защиты от солнечных лучей?! Кстати, вы, наверное, не знаете, что именно измененные (я предпочитаю это название вашего вида всем другим, так как, по-моему, оно наиболее полно определяет ваше состояние) ввели с незапамятных времен моду на грим и косметику. Вампиры дошли в этом деле до таких вершин мастерства, что люди никогда даже не догадывались об этой вашей уловке. Многие из вас используют парики, накладные бороды и усы, чтобы состарить или изменить свой внешний вид. Благо, что мода настоящего времени позволяет мужчинам из аристократических кругов открыто пользоваться косметикой и гримом. Я считаю это очень удачным решением проблемы – если приходится жить среди людей, нужно уметь приспосабливаться.

– Профессор.

– Садитесь, садитесь, – де Жиром указал на кресло, стоявшее у его стола. – Итак. Вы намерены учиться на моем факультете? – профессор присел на край столешницы напротив меня. Сложил руки на тощем животе и уставился маленькими, напоминавшими кабаньи, глазками. Высокий рост, длинные руки и тощая до неприличия фигура делали его похожим на выросшего до невероятных размеров богомола. Черные прямые волосы плотно прилегали к вытянутому черепу и тонкими прядками свисали на плечи.

– Да. Я хотел…

– Вы, наверное, удивлены моей осведомленностью? – перебил меня профессор и резким движением переместился к стулу за столом.

– Только бы не завел волынку о моей миссии наследника, – с тоской подумал я. Мне уже претило даже само это слово.

– Признаться, я поражен, профессор, – ответил я, наблюдая за его движениями. Он быстро и ловко наводил порядок на своем столе, где все предметы, похоже, лежали на раз и навсегда установленных для них местах.

– И не удивительно! Я хочу сразу же внести ясность. Думаю, в дальнейшем это очень поможет нам в общении – мы будем понимать, о чем идет речь. Верно? – де Жиром улыбнулся и вдруг его голова поползла куда-то вверх, темные жиденькие волосы соскользнули с лысого черепа и показались маленькие, покрытые чешуей ушки. Лицо профессора преобразилось самым невероятным образом: вместо человеческого оно стало мордой ящерицы с зубастой пастью взамен рта.

Я одним махом оказался у дальней стены, соображая, что же предпринять.

Ящероподобная физиономия профессора хрипло засмеялась:

– Шокирует. Не правда ли? – из рукава профессорской мантии вытянулась лапа с острыми когтями. – Это еще что. Вот в Коллеже Четырех Наций преподает профессор-компсогнат. Ему намного труднее. Из-за небольшого роста он вынужден носить обувь на высоких каблуках. Это тяжело. Зато от дам нет отбоя: у него красивые, я бы сказал, даже изящные черты лица. – Де Жиром медленно повернул голову из стороны в сторону, и она приобрела свой прежний человеческий вид. Он взял уже преобразившимися пальцами парик и натянул на лысый череп.