Каролина Фарр - Молот ведьмы

Я прошла следом за ней в небольшой коридор с единственной дверью в его конце.

— Вылечил Питера? — сделала я попытку продолжить ее повествование.

— Да. Но Питер сам тебе расскажет об этом. Вот твоя комната. Марица оставила ключ в двери. Хотя ключи в нашем доме не нужны.

Я вошла в комнату, и у меня снова вырвался возглас изумления. Это могло быть тронным залом во времена русских царей. Кровать на четырех столбиках у стены сама была величиной с комнату! Нечто огромное, прикрытое балдахином из тяжелого шелка.

— Ты сначала затеряешься на этой кровати, пока не привыкнешь, — хихикнула Шерил. — Зато потом тебе будет трудно уснуть на односпальной узкой кровати. Увидишь, она необыкновенно теплая. Одеяла и матрасы набиты пухом. Бабушка делала их, думая о русских зимах...

Шерил, как птичка, порхала по огромной комнате, а я увидела, что для меня уже приготовлены халат, ночная рубашка и домашние туфли. Видимо, Марицей. Она же, вероятно, разобрала мои вещи, разложила косметику на туалетном столике. В камине пылали дрова, тяжелые шторы на окнах были подняты.

— Ванная комната вот тут! — крикнула Шерил из двери в другом конце спальни. — Здесь современное оборудование. Правда, странно выглядит в такой старине? Все это, разумеется, установил Питер. А это дверь в гардеробную. Видишь шелковый шнур? Если захочешь позвать Марину, дерни за него.

— Мне не нужна персональная служанка, Шерил.

— Тебе лучше привыкнуть к этому, Саманта. Марица будет ужасно расстроена, если ты не позвонишь. Она ревнует к Параше, моей служанке. Жалуется, что ей нечего делать. Подожди, увидишь, как она тебе поможет с косметикой. И в выборе нарядов тоже. Она действительно хороша. Их матери обучались в Париже для бабушки. В те времена аристократы раз в год обязательно ездили в Париж.

Мне все происходящее казалось сном, хотелось посидеть одной и поразмышлять над всем увиденным и услышанным. Но Шерил схватила меня за руку и потащила из комнаты.

— Подожди-ка, — выпустив мою руку, она подбежала и дернула за шелковый шнур, — вот теперь Марица будет тебя ждать здесь, когда ты вернешься. Я приведу тебя обратно, и она поможет тебе быстро переодеться к ленчу, увидишь. А теперь я просто должна показать тебе комнату-башню! Ты полюбишь ее. Заметила, что Питер выказал легкое неодобрение, когда я предложила эту комнату для твоего кабинета? Потом согласился. Он всегда так, милый, милый.

— Может, он решил, что я буду слишком далеко от центра всей жизни в доме? — рискнула я спросить.

— Но это ведь то, что тебе и нужно, Саманта! Нет, он засомневался, потому что когда-то там была студия моей матери. Она там любила рисовать, потому что в башне освещение очень подходящее для живописи. Бабушка тоже любила эту комнату. Питер говорил мне, что, когда он был мальчиком, она сидела там часами. Говорила, что ходит туда, чтобы заново прожить свою жизнь, отрешившись от действительности. Там на стене висит портрет дедушки, и она с ним разговаривала, как будто с живым. И всегда запирала дверь. Единственным человеком, допущенным туда, был Саша, у него был собственный ключ...

Ее объяснение я нашла тяжеловатым и трудно перевариваемым, как русский обед.

— Твоя мать была художницей?

— Да. Но не очень хорошей. Мы с Питером никогда о ней не говорим. Это нас тревожит и вводит в меланхолию. Может, тебе стоит об этом помнить, когда начнешь писать. Ведь, в конце концов, это его биография, а не ее. Она писала плохие картины. Я сожгла их все. Некоторые производили просто ужасное впечатление. У нее, я же говорила, не было таланта. Мне кажется, она писала, просто чтобы досадить Питеру.

Пока Шерил говорила, мы продолжали подниматься. На площадке второго этажа она небрежно махнула в сторону коридора:

— На этом этаже нечего смотреть! Комнаты все меблированы, но там никто не живет. Все слуги спят внизу, в цокольном этаже, в задней части дома. Мы и гости — на первом этаже. Питер, разумеется, будет настаивать, чтобы показать тебе все комнаты. Он гордится обстановкой. Она в основном вся старинная, действительно уникальная, прошлого века, и вывезена из старой России. Как и обстановка твоей спальни. Я говорила, что тебе выделили самую огромную спальню?

— Я это заподозрила.

— Она была бабушкиной. Кровать — подарок самой царицы. Кровать для королей. Ручаюсь, она могла бы рассказать много интересных историй...

Мы опять начали подниматься, ноги утопали в толстых коврах. Шерил говорила не переставая.