Елена Арсеньева - Мода на умных жен

А куда звонить-то? В каком районе Иван работает? Вроде бы об этом шла речь сегодня вечером за ресторанным столиком… Или не шла? Да ладно, что тут гадать, надо набрать 03 и все узнать.

Алена трясущимися руками принялась шарить в карманах плаща в поисках мобильника, но тут же с досадой хлопнула себя по лбу. Да ведь телефон в сумке! А сумка осталась в машине. Вон она, валяется внизу, на полу, только длинный черный ремешок змеится по сиденью.

Итак, мобильник в сумке, сумка в машине, машина – заперта.

Смерть Кощея – на конце иглы. Игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце… ну и так далее…

– Кретинка, – пробормотала Алена безнадежно. – Кретинка, что ж ты сумку-то свою бросила, а?! Там ведь не только телефон, там и деньги, вернее, то, что от них осталось, там и ключи от квартиры!

А впрочем… Алена тут же спохватилась. Чего уж так ругаться-то сильно, зачем обзывать себя непотребно? Ведь у нее в руках пульт, открывающий двери. Надо осторожненько нажать, осторожненько открыть, проворно схватить – и опять все запереть, пока Алексей не очухался и не начал буйствовать вновь.

Впрочем, судя по его виду, он обессилен припадком и очухается еще очень не скоро. Итак, нажать на кнопочку…

А на какую?

Алена в сомнении смотрела на пульт. Очень уж много всего здесь нагорожено! Поди знай, на что нажимать. Попробовала одну кнопку, другую… Дверца не шелохнулась. Вроде бы что-то должно щелкнуть, а не щелкает… Как ей вообще удалось запереть дверь?!

Ну, с перепугу что только не удастся даже такой технологической кретинке, какой всегда считала себя Алена!

«Взгляд обольстительной кретинки светился, как ацетилен», – пробормотала она.

А кстати, откуда это? Игорь Северянин, что ли? Или Брюсов? И как там дальше? И что было раньше?

Никакой это не Северянин и никакой не Брюсов. Это Александр Блок, любимый поэт юности! Все-таки уникальная память у писательницы Дмитриевой – все, что касается стихов, даже сто лет не читанных и давным-давно, казалось бы, забытых, вспыхивает в голове моментально, словно разгорается костерок, который казался давно угасшим. А вот насчет кнопочек на пульте – это ей слабо, слабо, слабо, слабо!

Она растерянно обернулась – и перехватила взгляд незнакомого мужчины. Он сидел за рулем стоявшего неподалеку темно-зеленого джипа, опустив стекло, и с превеликим любопытством таращился на Алену матово-черными глазами.

Писательница наша нахмурилась. Обстоятельства ее жизни в последние годы складывались так, что ничего доброго от черных глаз она не ждала, поэтому старалась держаться от них подальше. Алена отвернулась и в растерянности уставилась на «Мазду», за рулем которой по-прежнему сидел неподвижный, поникший Алексей.

А он часом не в обмороке?! Вид у него какой-то такой… помертвелый…

Ну как же открыть эту несчастную машину?!

– Извините, – послышался сзади мягкий голос. – Не могу ли я вам чем-нибудь помочь?

Алена снова обернулась. Ну да, с ней заговорил тот самый черноглазый мужчина. Нет, слава Богу, на другого, разбившего Алене сердце, измучившего ее почти до смерти, заставившего понять наконец, что это за штука такая – роковая, неодолимая любовь, но так и не полюбившего ее, он, к счастью, совершенно не похож. Гораздо старше – явно за сорок, резкое лицо, угрюмое выражение, жесткие черные волосы, углом нависающие надо лбом, брови сведены к переносице, рот недобрый, твердый, бледный… Все не то, все не так, с Игорем никакого сходства, ну и слава Богу.

Вот только глаза… А впрочем, ерунда это, таких глаз, как те, из-за которых Алена с ума сходила, умирала, сердце себе надрывала, все равно больше не сыщешь. Вот и не ищи, и не думай о них, не вспоминай о прошлом – смотри в настоящее и без сомнений и колебаний используй этого черноглазого в своих целях. Предлагает тебе человек помощь – не отказывайся, не будь дурой. Если он сидит за рулем автомобиля, то уж наверняка знает, как управляться с пультом!