Елена Арсеньева - Отражение в мутной воде

Тина отвернулась от афиши. Ее уже не держали ноги, она перестала мотаться между кинотеатром и метро, как «челнок» между Россией и Турцией, и села на ограждение подземного перехода, безнадежно вглядываясь в мельтешение лиц.

Конечно, здесь были не только любители «жареных» киношек, но и вполне нормальные люди. Некоторые из них явно кого-то ждали. Высокая изящная блондинка, увешанная хорошенькими щеночками красного ирландского сеттера, ждала покупателей. Красивый энергичный мужик с волчьими ушами, похожий одновременно на Цезаря и Калигулу, но державший в руках почему-то не меч, а футляр виолончели, наверное, поджидал ту, которой он смог бы сыграть лирический пассаж для виолончели и сердца… Или вон тот невысокий худощавый парень в черной куртке, который непрестанно с кем-то переговаривался по сотовому телефону, впиваясь глазами в толпу, – он тоже ждал… Кого?

Тина от нечего делать, вдобавок подстегнутая нестандартными обстоятельствами жизни, ударилась немножко в детектив: он был милицейским опером и ждал преступника. Выслеживал его! Подстерегал! И при этом информировал по сотовому какого-то полковника с усталыми, но добрыми глазами о том, как идет операция.

А как она, интересно, идет? Тина отклеилась от парапета и прошла мимо приглянувшегося ей «опера», услышав обрывок фразы:

– …кинуть нас, как последних лохов! У меня просто руки чешутся пулю влепить!

Во рту сразу стало кисло. Эта лексика была ей уже слишком хорошо знакома. Никакой он, конечно, не «опер», а, пожалуй, киллер!

Тина разочарованно вернулась на парапет. Окинула местность взглядом профессионала. Нет, здесь никудышная диспозиция для заказного убийства. На стройплощадке, к примеру, или возле одинокого коммерческого ларька куда удобнее. Зато здесь убийце легко скрыться. Затерялся в людской массе, шмыгнул в метро – только его и видели.

Беглецу тоже удобно скрываться – такому, как она, например.

Тина даже согнулась, вдруг вспомнив, кто она, где и почему. Бесприютная, загнанная беглянка ждет чужого человека, который посулил ей приют…

Уж не случилось ли беды со Славиком? Тина ждет его два часа. Может быть, она что-нибудь перепутала? Не имелась ли в виду другая арбатская станция – их ведь три? Нет, «Художественный»-то один.

А вдруг на Славика напали те, кто ищет Тину?!

Ну, это уже мания преследования. Кому может прийти в голову, что она будет искать приюта у мачехи Валентина?!

Скорее, все проще. О господи, ну почему это ей раньше в голову не пришло?! Славик, конечно, уже был здесь – просто они с Тиной не узнали друг друга. Предположим, он испачкал свою знаменитую белую куртку – ну, кофе на нее вылил, например. Или зацепился, порвал… Оделся иначе в полной уверенности, что это не имеет особого значения, потому что он будет подходить ко всем сероглазым шатенкам, спрашивая: «Девушка, извините, вы не Тина?»

Возможно, и подходил. Но обошел своим вниманием странную фигуру, съежившуюся на парапете и увенчанную огненным ежиком нелепо стриженных волос…

Потоптался тут, потом плюнул – и поехал домой. Может быть, уже и доехал. И если Тина позвонит…

Она сорвалась с места и, вылавливая в кармане карточку, купленную еще на вокзале, бросилась к ряду грибков-автоматов.

Надо позвонить, извиниться. Может быть, Славик повторит приглашение. Больше-то ей некуда податься!

Тина набрала номер и взволнованно припала к трубке. Гудок, еще гудок… Как странно резонирует звук – такое впечатление, будто сигналы раздаются не только из трубки, но и за спиной.

Обернулась – а, вон в чем дело! Это зазвонил сотовый телефон «опера» (или «киллера»).

– Алло?

Он дома, дома!!!

– Славик! – завопила Тина и краем глаза заметила, как «киллер» («опер») сморщился и отвел трубку от уха: наверное, его собеседник тоже оказался криклив. – Слава богу!

Ее вдруг разобрал неуместный смех: Славик, слава богу… как в том анекдоте: «Карл Маркс и Фридрих Энгельс – это не муж и жена, а четыре разных человека, а Слава Капээсэс – вовсе не мужик».

На лице у «опера» выразилась досада: похоже, позвонивший его чем-то огорчил.

– Тина, что случилось? – почти испуганно спросил Славик. – Я там чуть ли не час отирался, возле этого «Сердца президента». Уж отчаялся и вернулся домой. Только ворвался – и ваш звонок. Вы что, перепутали что-нибудь?

– Да нет, я… – замялась Тина, не зная, как приступить к описанию своих метаморфоз, и отворачиваясь от «опера», которого, очевидно, очень разволновали телефонные переговоры, потому что по его лицу пробежала целая гамма чувств, свидетельствующая в основном о патологической жестокости. Смотреть на него было противно, вдобавок голос Славика резонировал так же странно, как до этого – гудок.