Елена Арсеньева - Отражение в мутной воде

Разумеется, Тина не думала над тем, как и почему сплелись ее звенья. Она просто сказала то, что сказала, сделала то, что сделала…

Того, что боевики откроют огонь, Тина не опасалась: рискуют прикончить шефа! А поскольку тот на миг сделался безвольной игрушкой в ее руках, она умудрилась развернуть его и прикрыться от возможного выстрела Зои или ее «кавалеров».

Конечно, можно было ожидать выстрела в бок через этот чудный кашемировый прикид, потому что незнакомец вряд ли испытывал хоть какое-то удовольствие от внезапных объятий. Однако, к изумлению Тины, «труп» оставался нем, безгласен и как бы даже равнодушен к тем манипуляциям, которые проделывались с ним. Мелькнула жуткая мысль, что Тина просто-напросто удушила его невзначай, однако тут же она уловила слабое дребезжание:

– Я не… не Серый…

Теперь это не был голос ожившего мертвеца. В нем звучало сколько угодно живых интонаций, но больше всего он напоминал голосочек первоклассника, который пытается найти общий язык с неумолимой училкой: «А я учил, Марь Ванна! Я учил!»

Сначала Тина даже ушам своим не поверила. Все чувства были обострены, как никогда, она прекрасно понимала, что играет в смертельную игру, потому что если это ничтожество сочтет себя оскорбленным…

Но в том-то и дело, что и в помине не было ничего похожего на оскорбленное достоинство! И в голосе звучало, и в воздухе витало только одно – страх.

Да-да. Как ни странно, испугался не только этот человечек, но и боевики, окружавшие их. Напряжение, чудилось, звенит, и не одна Тина содрогнулась, когда раздался негромкий щелчок открываемой двери и вкрадчивый голос произнес:

– Вот оно как, значит… Ну-ну!

Человек, которого держала в своих объятиях Тина, вздрогнул так, словно его тело прошила пуля, и рванулся на волю с неожиданным проворством. Тину отбросило в сторону, и она упала бы, не подхвати ее один из обладателей черных курток. Впрочем, он, кажется, сделал это чисто рефлекторно: все его внимание, как и прочих, было приковано к новому лицу, явившемуся из недр второго «Паджеро».

Это новое лицо было плоским, костистым, лишенным всякого выражения, словно его хозяин тоже не прочь был считаться ожившим мертвецом. Да, правда, Тина вдруг поняла, что оно более всего напоминает череп, лишь слегка обтянутый бледной, нездоровой кожей.

На макушке черепа чернели редкие прядки тщательно уложенных волос, тощая шея торчала из голубого кашне. Похоже, обостренная холодовая чувствительность была здесь общим свойством, потому что явившийся был облачен в пальто цвета кофе с молоком, которое болталось на его тощей долговязой фигуре, как если бы было надето на перевернутую швабру.

Однако ничего-ничего смешного ни во внешности, ни в повадках незнакомца не было и близко. Этот человек внушал ужас.

– Се-рый Па-па… – задумчиво повторил он. – Ну, протащился я… на полную катушку протащился! Спасибочки, как говорится, за доставленное удовольствие! Нет ничего тайного, что не стало бы явным, так, что ль, Поддужный?

И, резко взмахнув рукой, он впечатал кулак в лицо застывшего от ужаса первого «мертвеца».

Тина отчетливо различила омерзительный чавкающий звук – и узкогубый рот Поддужного окрасился кровью. Понадобилось некоторое время, чтобы понять: сверканье, сопроводившее жест второго «мертвеца», было вовсе не сверканием дорогих перстней. Это блеснул кастет.

Против ожидания, Поддужный не возопил возмущенно, не начал ответно махать кулаками, даже не пикнул от боли. Стоически снеся удар, он вдруг как-то совершенно по-женски заломил руки и метнулся к ударившему, бормоча:

– Папа, папа… да нет, ты не понял!

И захлебнулся кровью от нового удара.

«Папа?!»

Тина слабо качнула головой. Крепко же она промахнулась… попав при этом в «десятку»! Так вот же он, настоящий Серый Папа! Наверное, это и впрямь крупный авторитет, если перед ним так трясется Поддужный. И, похоже, Серый Папа очень ревниво относится к своей славе, которую Тина так лихо приписала другому.

Идиотизм спровоцированного ею недоразумения сделался вдруг до того оглушительно ясен, что Тина едва сдержала нервическое и, конечно, совершенно неуместное хихиканье.

Пожалуй, не следует вмешиваться в выяснение отношений, которое поглотило всеобщее внимание. Даже Зоя и ее сообщники как завороженные уставились на разгневанного Серого Папу. Кажется, до Тины сейчас никому нет дела, и если она тихонько шагнет за этот «Паджеро», а потом ухитрится перебежать за другой, то у нее появится шанс добраться до ворот, а там и…