Дж. П Моннингер - Пойми и прости

— Хезер, я прошу прощения. Ты права. Прости меня.

Пока я стояла перед ним, меня посетила мысль.

Я когда-то давно читала об этом. Там было что-то вроде: « Необходимо закончить однажды начатое ». Ты стремглав мчишься к выходу, не останавливаясь. Выходишь на улицу, не оборачиваешься. Не стоит вытаскивать ящики комода, если только не собираешься опорожнить их.

У меня было двоякое чувство. Часть меня твердила: « Умница, избавься от этого придурка ».

А вторая часть меня думала: « Он прав, я слишком бурно реагирую. Что я делаю, зачем бросаю важного для меня человека, которому, кажется, нравлюсь я и который к тому же красив, как чертов дровосек из фильма? »

Но ведь если ты начал, то должен закончить.

Я оставила Джека, не оплатив свой заказ. Он не бежал за мной — хотела ли я этого? — но я не могла просто развернуться и посмотреть, что же он делает. Подойдя к велосипедам, я поняла, что нужно эффектно закончить начатое.

Чтобы сесть на свой велосипед, я должна была подвинуть его. Судьба сыграла свою роль. Подняв его велосипед со своего, я осознала, что без особых усилий могу сбросить его в канал. Канал находился слегка снизу от места, где мы оставили велосипеды, и так вышло, что забор, граничащий с каналом, представлял собой небольшую посадочную площадку. Мой мозг сделал мгновенный расчет, и я осознала, что могу толкнуть велосипед к каналу, хоть и не было никаких шансов, что он поедет прямо и не упадет.

Поэтому я его толкнула.

Мне хотелось толкнуть и Джека. Настолько сильно он меня задел.

Его велосипед покатился вперед, лениво двигаясь в сторону канала. Перекинув ногу через раму, я нажала на педаль и увидела, как его велосипед, ударившись об ограду, падает в сторону канала. Часть меня ликовала и хотела кричать, а часть рвалась схватить велосипед, остановить его и вернуть Джеку, но кровь в моих руках, ногах и особенно в шее вскипела до максимума.

Его велосипед остановился, вяло покручивая колесом в воде канала, и я уехала прочь. Достать его будет проще простого, что, наверное, хорошо, но к тому моменту, когда я разогналась, мои глаза наполнились слезами.

— … веселитесь, сучки.

— Мы любим тебя, Эми.

— Люблю вас обеих. Не переживайте … Все хорошо. Сегодня еду домой.

— Береги себя.

— Хорошо.

— Если бы ты была с нами!

— Ты это только что написала? Не забывайте присылать мне фотки.

— Не забудем. Вот фотография Констанции.

— Уже по вам скучаю.

— Мужчина нужен мне в жизни примерно так же, как дыра в голове. Как рыбам нужен велосипед, — сказала я Констанции, которая не отводила взгляда от картины перед нами. — Он растоптал мои чувства, он все испортил. Честно, теперь, когда мы с ним на расстоянии, я стала лучше понимать. Не знаю, чем я думала. Я вообще не думала, наверно, в этом дело. Думала своим мозгом Барби.

— Мозгом Барби?

— Ну, знаешь, Кен и Барби в своем домике в Малибу. Кен и Барби идут танцевать. Мозг Барби. Вся эта романтическая чепуха.

Она кивнула.

Солнце затерялось где-то среди городских зданий, удлинив тени. Это был Музейный остров Берлина в четыре часа дня. Предвещая дождь, тучи затянули большую часть неба. Мы с Констанцией находились в Старом музее. Помимо него, мы также были в Новом музее, Музее Боде, Пергамском музее и в Старой национальной галерее. Сказать, что картины, статуи, полотна, старинные наконечники стрел и копий, керамические осколки и колючая проволока необычайно дополняли друг друга, — ничего не сказать. Я обожала музеи, обожала искусство и культурные выставки, но по сравнению с Констанцией я была полной лентяйкой. Она превратила мои ноги в резину, она сделала из меня ноющую желейную массу. Мы провели три с половиной дня в Берлине, будучи лучшими туристами, каких только можно себе представить. Мы видели все. Мы делали все. Невозможно было найти такую достопримечательность, рядом с которой мы бы не сфотографировались, еды, которую мы не попробовали бы, и лавок с безделушками, в которых мы не побывали бы, чтобы хорошенько запомнить эту поездку. Если бы путеводители «Мишлен» и «Плэнет Гайд» выдавали награды за «тщательное изучение крупного европейского города», мы с Констанцией в два счета заняли бы первое место.

Пять звезд.

А теперь небо затянули свинцовые тучи, и я чувствовала себя уставшей и недовольной.

— Тогда тебе ни к чему видеться с ним снова, — наконец сказала Констанция, медленно переходя к следующей картине. — Так будет лучше. Игнорируй мозг Барби.