Дж. П Моннингер - Пойми и прости

— Я долго спала? — спросила Констанция.

Она намазала арахисовое масло на ломтик яблока и тут же проглотила его.

— Три, может, четыре часа, — сказала я.

— Что я пропустила? Кто такой этот граф Дракула?

— Поляк, который сидел рядом с нами, — сказала Эми. — Его зовут Виктор. А фамилия звучит так, будто кто-то чихнул. Кстати, он пригласил нас на вечеринку в Амстердаме. Я записала адрес.

— Так где он? — спросила я, привстав и оглядевшись вокруг. — Ты измотала его до смерти?

— Это была достойная битва, — сказала Эми.

— Я хочу посмотреть на него, — сказала Констанция. — Я не заметила его, когда мы садились.

Я пару раз откусила хлеб. Затем отрезала сыра и съела еще хлеба. Эми поделила первое яблоко на три дольки. Я съела одну. Пару минут мы молча ели, и я чувствовала себя счастливой. Я взглянула на Констанцию, выражение ее лица было серьезным и сосредоточенным, а красивые светлые волосы сияли в тусклом свете. Она была самой симпатичной из нашей троицы, но мальчики интересовали ее меньше всего. Она любила книги, но от Хемми была далека. Ее интересовали исследования, святые для нее были семьей, к которой она приходила, когда жизнь становилась слишком скучной. Именно к ней мы обращались, когда хотели узнать, как зовут того или иного персонажа с картины или скульптуры. Она изящно ела, осторожно нарезая сыр и хлеб и складывая их в аккуратные стопочки, пока Эми, темноволосая и более полная, толстым слоем намазывала арахисовое масло на что попало и ела с удовольствием, в котором отражалось ее отношение к жизни. Я познакомилась с ними на первом курсе в Амхерсте, была у них дома, видела, как они рыдают из-за парней, напиваются, получают пятерки, доказывают свое совершеннолетие в барах, танцуют до упаду. Видела, как Эми играет в лакросс, словно сумасшедшая, а Констанция ездит на своем небесно-голубом велосипеде, аккуратно сложив книги в корзинку, и любуется красотой кампуса, дубов и арок, несмотря на свою легкую близорукость. Глядя на них в мягком прерывистом свете, видя, как они едят, улыбаются и болтают друг с другом, я ощутила, что неимоверно их люблю.

— Я люблю вас, девчонки, — призналась я. — Хочу поблагодарить вас за эту поездку, за все. Не хочу, чтобы мы когда-либо теряли друг друга. Вы обещаете?

— Что это на тебя нашло? — спросила Эми с набитым ртом.

Констанция кивнула и потянулась к моей руке. Эми пожала плечами, а затем положила свою руку поверх наших. Мушкетеры. Впервые мы сделали этот мушкетерский жест возле ресторана под названием «Лорд Джефф», когда, напившись, решили, что мы настоящие подруги.

— Один за всех, и все за одного, — сказали мы. И с тех пор это стало нашим секретным кодом. — Un pour tous, et tous pour un.

Когда мы доели завтрак, поезд затормозил в Амстердаме.

— Вы знаете, где остановитесь? — спросил Джек.

Мы стояли в проходе и ждали, пока вагон хоть немного освободится. Эми и Констанция уже подходили к выходу, но у мужчины, который загораживал путь Джеку, никак не получалось достать сумку с багажной полки. Моя шея горела лишь оттого, что я просто стояла рядом с ним.

— Мы зарезервировали места в хостеле, — сказала я. — Называется «Кокомама». Мне понравилось название.

— Ты всегда занимаешься организационными вопросами?

— Не совсем. Я просто люблю порядок.

— Сказала девушка с ежедневником от «Смитсон».

Я пожала плечами. Он был прав.

— Может быть, мы пойдем на вечеринку, на которую нас пригласил тот знакомый Эми, Виктор. Кажется, это где-то в центре Амстердама, в квартире с видом на канал.

— Мой друг Раф — австралиец, но у него есть здесь знакомые. У него знакомые по всему миру. Я путешествовал много, но Раф — он прямо Марко Поло. Он тебе точно понравится. Большую часть года он пасет овец в глубинке, копит деньги, а потом путешествует. Если ты скажешь мне адрес, то мы тоже подойдем. Я хотел бы встретиться с тобой снова.

— Кажется, он разносторонняя личность. Я не знаю адреса, но Эми должна была его записать. Могу спросить ее, когда мы выйдем из поезда.

Мгновение мы молчали. Мужчине впереди наконец удалось достать сумку с полки, и люди позади нас захлопали в ладоши. Эми с Констанцией уже исчезли на платформе.

— Слушай, — тихо, чтобы слышала лишь я, сказал Джек. — Я считаю, нам следует поступить следующим образом. Мы выходим из поезда, он испускает клубы пара из-под колес, и тогда, как в старом кино, мы должны впервые поцеловаться. Мы оба этого хотели, так что не стоит упускать эту возможность.