Ирина Грин - Стать смыслом его жизни

Засунув в стиральную машинку благоухающую Полиниными духами рубашку, Донской долго тер себя мочалкой с ароматным гелем, периодически подносил к носу руки, долго принюхивался и, наконец, удовлетворившись результатом, отправился в спальню. В темноте Саша потихоньку залез под одеяло и через пять минут уже крепко спал.

Кате не спалось. Она слышала, как хлопнула входная дверь, как долго лилась вода в ванной. Раздались шаги, и Донской тихо улегся рядом с ней. Сомневаться, кем был «друг» Александра, не приходилось — от него вовсю разило женскими духами.

«Вот она, жизнь жены богатого мужчины! — подумала Катя. — Шлялся неизвестно с кем, а ты даже слова не можешь ему сказать». Конечно, можно было устроить сцену, но почему-то абсолютно не хотелось. Она поймала себя на том, что ей абсолютно безразлично, с кем прогулял весь вечер ее новоиспеченный босс.

Услышав его равномерное посапывание, Катя успокоилась. В очередной раз вспомнился небрежно засунутый за ручку букет, кольцо со странным камнем на одном из стеблей. Никогда в жизни она не видела такого. Потихоньку, чтобы не заметил Донской, Катя спрятала кольцо в карман джинсов и, как только осталась одна, надела на указательный палец. Перстень пришелся впору. Он был тяжелым, теплым и, казалось, наполненным добротой. Той добротой, которой в избытке было у Олега и которой ей, Кате, так не хватало. Нащупав в темноте камень на кольце, она гладила его, пока не заснула.

Утром Катя с Сашей приехали в офис первыми. Впрочем, все остальные работники «Ники» предупредили, что будут позже. Никита с близнецами отправился за деталями для апгрейда компьютеров — к началу работы нужно привести технику в порядок. Кроме того, решено было купить ноутбук для Кати.

Донской прошел в свой кабинет, Катя включила кофеварку и перелистывала бухгалтерские документы на столе.

Внезапно входная дверь распахнулась и в помещение ввалился мужчина таких внушительных габаритов, что и без того маленькая комнатка стала совсем крошечной. Казалось, еще немного, и она лопнет, словно перезревший арбуз в руках неловкого покупателя.

— На месте? — не здороваясь, спросил незнакомец и, не дожидаясь ответа, проследовал в директорский кабинет.

Дверь закрылась. Катя в ужасе прислушивалась к доносящимся оттуда голосам, не зная, что делать — сразу звонить в полицию или еще немного подождать.

В этот момент из кабинета вышел Александр и попросил сделать два кофе. На лице его не было ни капли испуга, поэтому Катя мгновенно успокоилась.

Когда она зашла в директорский кабинет, мужчина сидел за столом. Сидя он не выглядел таким большим и пугающим. Приличный такой мужчина, лет под пятьдесят, с большими залысинами и складками на лбу, делающими его похожим на мопса. Вот только у мопсов вряд ли встретишь такое властное выражение лица и такой не допускающий возражений подбородок. Поставив поднос с чашками и кофейником на стол, Катя поспешно ретировалась.

К счастью, в это время пришла Анечка.

— Привет! У нас гости? — спросила она с порога, прислушиваясь к голосам, доносящимся из-за закрытой двери.

— Да, какой-то мужик здоровенный.

— Наверное, это наш папа!

— Чей?

— Александра. Дмитрий Донской. Ну все, можешь считать, шеф весь день будет не в духе.

— Почему?

— Не знаю, — пожала плечами Анечка, — какие-то терки. Сама посмотришь. С ним на эту тему лучше не разговаривать — он просто с катушек слетает.

— Спасибо.

— Да не за что. Еще они с Никитой не любят, когда им на компьютерную тему какие-то советы даешь.

— Ну, это мне не грозит. Я в компьютерах не разбираюсь.

В это время входная дверь открылась — появился нагруженный коробками и пакетами Никита в сопровождении Маши-Паши.

— Доброе утро, — поприветствовал девушек Богданов, а близнецы радостно загалдели.

— Можно потише? — Анечка приложила палец к губам.

— Папа? — понимающе улыбнулся Никита.

Дмитрий Донской воистину оправдывал имя и фамилию, поскольку обладал воистину богатырским ростом и телосложением и до женитьбы мог служить иллюстрацией к словам «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй» [5] Эпиграф к книге «Путешествие из Петербурга в Москву» (1790) Александра Николаевича Радищева (1749–1802) — символический образ российского крепостничества. Это несколько измененная Радищевым строка Василия Кирилловича Тредиаковского (1703–1768) из его поэмы «Телемахида» (1766). . Дмитрий окончил технологический факультет, работал мастером на заводе, любил шумные компании, дешевое вино и веселых девчонок, пока однажды зимой не встретил Сонечку.