Ирина Грин - Стать смыслом его жизни

— Сергей Станиславович просил… — попыталась остановить его медсестра, но Олег уже входил в палату.

Светлая комната, четыре кровати. Две аккуратно заправлены, на третьей сидит пухлощекий мальчуган с перевязанной головой, а на четвертой…

Ромка лежал на спине, глаза не мигая смотрели в потолок. На мгновенье Олегу показалось, что сын умер. Бросившись к кровати, он наклонился, потрогал руки. Живой…

— Ромка, Ромочка, это я, папа, посмотри на меня, — позвал он сына.

Выражение зеленых глаз не изменилось.

— Сынок…

Дверь в палату распахнулась, вошел высокий полный мужчина в сопровождении медсестры.

— Вот, Сергей Станиславович, отец Васильченко, я предупреждала… — зачастила медсестра.

— Спасибо, Леночка, — остановил ее врач и обратился к Олегу: — Давайте пройдем в ординаторскую.

— Но… — замялся тот.

— Давайте пройдем, — повторил Сергей Станиславович и направился к дверям, нисколько не сомневаясь, что отец ребенка последует за ним.

В комнате никого не было. Врач сел за стол у окна, жестом предложив Олегу стоявший рядом стул. Покопавшись в стопке бумаг, он вытащил тонкую папку, раскрыл, полистал приклеенные листки.

— Все анализы в пределах нормы, никаких скрытых переломов, разрывов тканей, внутренних кровотечений не обнаружено. Ребенок находится в состоянии шока. Очевидно, это защитная реакция организма на перенесенный стресс. Мальчика осмотрел психиатр, порекомендовал пока оставить в таком состоянии. Однако желательно, чтобы Роман некоторое время побыл в стационаре. Обстановка дома может послужить дополнительным травмирующим фактором, который усугубит и без того тяжелое состояние нервной системы ребенка.

Олег пытался понять, что говорит доктор, но у него ничего не получалось.

— Подождите. Вы говорите, что ребенок здоров и одновременно предлагаете оставить его в больнице. Что-то в его состоянии вызывает опасения?

— Нет, но здесь он будет под присмотром врачей. Понимаете, сейчас ему лучше побыть здесь, — медленно, сопровождая каждое слово наклоном головы, проговорил Сергей Станиславович. — Вы, конечно, можете забрать мальчика, но сможете ли вы обеспечить необходимые условия?

— У него есть няня, к которой он привык. Я думаю, ему будет комфортнее с ней, чем с незнакомыми детьми.

— Олег Васильевич, предлагаю компромисс: до семнадцати часов ребенок остается у нас, а на ночь вы забираете его домой. Согласны?

— Хорошо. — Олег встал. — В семнадцать я буду у вас.

Пожав протянутую врачом руку, он вышел из кабинета.

Поймав такси, Олег вернулся домой. За время его отсутствия здесь все переменилось. В гостиной его встретила стройная женщина с черной лентой на седых волосах — мать Алисы. Глаза ее были злыми и сухими.

— Где мой внук? — не поздоровавшись, спросила она.

— Он в больнице, — раздраженно ответил Олег.

Мать Алисы была школьной учительницей и даже сейчас разговаривала с ним, как с провинившимся школьником. Всем своим видом она словно выражала недовольство тем, что Олег остался в живых.

— Что с ним?

— Все в порядке, просто нервное потрясение, врачи оставили в больнице до вечера.

— Что за чушь — нервное потрясение! Это же ребенок! Какие у него могут быть нервы?!

Олег повернулся спиной к продолжавшей что-то выкрикивать женщине и медленно пошел дальше. Часть его души протестовала против такого поведения. Согласно придуманной кем-то роли зятя в комедии жизни он должен был сейчас терпеливо выслушивать слова матери Алисы, сочувственно кивать головой. Но он не мог. Она сильная женщина, в упреках — ее облегчение. А на кого мог накричать он? И помогло бы ему это?

По дому ходили незнакомые женщины в темных одеждах и черных платках. Мужчина, стоя на стремянке, закрывал черной тканью большое зеркало на лестнице.

В кабинете Олег обнаружил Кристину с женщиной в строгом черном костюме.

— Олег Васильевич! — сообщила она. — Это представитель фирмы, организующей похороны, вы…

Он закрыл дверь, не дослушав, пошел по коридору. Кристина выбежала из кабинета.

— Олег Васильевич!

Он вяло отмахнулся.

— Кристина, пожалуйста, я полностью полагаюсь на тебя.

— Вы в порядке?

Он не ответил, чувствуя новую волну раздражения. «Вот дура, — думал он, — в порядке ли я? Насмотрелись американских фильмов. «Вы в порядке?» — «У вас все о’кей?» Как я могу быть в порядке?»

Олег бродил по опустевшим комнатам, среди чужих людей и чувствовал себя потерявшимся в этом доме, в этом городе, во всей огромной вселенной. Потерявшимся и бесконечно одиноким. Тоска стягивала грудь петлей с замысловатым узлом. На кухне стояла початая бутылка водки. Он налил полную кружку и уже поднес к губам, но вдруг вспомнил Ромку, лежащего на огромной больничной кровати, маленького и такого же потерянного, как он сам.