Ирина Грин: Стать смыслом его жизни

— Я хочу шампанского и больше ничего, — заявила Катя, закрывая папку.

Олег молча пожал плечами.

— Какое у вас есть хорошее шампанское? — спросил он у официанта, напирая на слово «хорошее».

— «Мумм» и «Перрье Жуэ».

Олег вопросительно посмотрел на спутницу.

«Блин, что за названия такие? «Мумм» какой-то… «Жуе» — подумала Катя, но ударить лицом в грязь она не могла.

— Ну, раз у вас ничего другого нет, придется обойтись «Мумм», — не сводя глаз с Олега, сказала она, а сама подумала: «Может, надо было сказать: обойтись «Муммом»?»

Но увидев, как уголки губ Олега слегка дрогнули в одобряющей улыбке, поняла: попала.

А он смотрел на нее — совсем девчонку и вдруг подумал, что ощущает себя Гумбертом Гумбертом, любующимся Лолитой. Олег не мог отвести глаз от ее почти детского лица, покрасневшего от недавних слез носа, трогательно припухшей верхней губы. И пусть сидящая напротив девушка совсем не походила на юную угловатую нимфетку, Олег почувствовал удивительную непринужденность. Обычно при общении с девицами легкого поведения он испытывал определенную неловкость, а Катя почему-то забавляла его.

Официант принес бутылку в ведерке, открыл ее с легким хлопком и наполнил бокалы.

— Ну, за знакомство, — сказал Олег.

Катя подняла бокал за тонкую граненую ножку.

— За знакомство!

Шампанское оказалось колючим, резким, совсем не похожим на привычные напитки. Пузырьки защекотали в носу, стало по-праздничному весело.

Олег рассказывал о шампанском, различных технологиях его изготовления, о подземных винных погребах. А Катя сидела и смотрела на него, и столько восторга было в ее лучистых светло-серых глазах, что он не удержался, взял руку, лежащую на столе, и нежно прикоснулся губами к маленькой ладони.

От этого непривычного жеста она растерялась. А потом аккуратно высвободила руку и, чтобы скрыть смущение, нарочито грубо предложила:

— Может, выпьем еще?

Он молча налил ей шампанского, добавил немного в свой бокал.

«Хочет напоить», — подумала Катя, а вслух произнесла:

— А себе? Почему вы так мало пьете?

— Во-первых, не вы, а ты. А во-вторых, я же за рулем. Мне еще надо довезти свою очаровательную спутницу в целости и сохранности. Где ты живешь?

— Ты… Нет, как-то это неправильно…

— Да что?.. Что неправильно? А хочешь — выпьем на брудершафт? — он поднял бокал.

Она растерянно смотрела на него, на лице отражалась напряженная борьба между желанием уйти и желанием остаться. Приняв, наконец, решение, она резко откинула со лба рыжие завитки, подняла бокал и прикоснулась им к бокалу мужчины. Раздался тихий звон. Катя резко поднесла бокал к губам и сделала огромный глоток, а потом закрыла глаза и подставила губы для поцелуя. Олег сделал маленький глоток, поставил бокал, встал, подошел к девушке и осторожно прикоснулся губами к ее губам. Катя осталась сидеть все в той же не совсем удобной позе с закрытыми глазами в ожидании продолжения. Через несколько секунд она поняла, что больше ничего не будет, и открыла глаза. Олег сидел и смотрел на нее. И в этот момент Катя решила, что все ерунда, и Шурка — дура, и все, что было до сих пор, не стоит и мизинца этого папика. И единственное, чего она хочет, — чтобы он еще раз поцеловал ее.

— Я хочу домой, — воскликнула Катя, вставая со стула так резко, что он чуть не опрокинулся. — Это мы заберем с собой, — вытаскивая из ведерка бутылку, сообщила она официанту.

Ноги почему-то заплетались.

— Вот черт! — выругалась Катя, наткнувшись на неизвестно откуда взявшуюся дверь.

— Осторожно, ты тут все поломаешь, — раздался сзади насмешливый голос Олега.

— А меня тебе не жалко? — ей стало обидно.

— Жалко, жалко! — он подхватил ее под руку и уверенно повел к машине. — Только не реви!

— И не подумаю.

Обратная дорога слилась в мелькание пролетающих огней под звуки убаюкивающей музыки. Катя погрузилась в состояние приятного полусна-полуяви. Сквозь этот сон до нее доносились обрывки слов, звон ключей от квартиры, заботливые руки, укладывающие ее на диван и укрывающие пледом.

«Почему так светло?» — подумала Катя и проснулась. Она лежала на кровати, в незашторенные окна светило солнце. Поморщившись, девушка села, опустила ноги на пол. «Странно, как все это, однако, странно», — она никак не могла вспомнить, как оказалась в постели одетой, укрытой пледом. День рождения помнила, ночную поездку на огромном черном автомобиле помнила, шампанское помнила, даже картину с одиноким тополем под дождем помнила, а как оказалась дома и, самое главное, было ли что-нибудь потом или нет, полностью выветрилось у нее из головы.