Фредерик Дар - Глаза, чтобы плакать

На этот раз я выложился на полную катушку.

– Не то! – отрезала актриса. – Расслабьтесь. Не надо переигрывать. Представьте, что вы просто интересуетесь, люблю ли я клубнику. Вы ведь не станете задавать подобный вопрос с пафосом? Герой всего лишь флиртует.

– Не согласен, – возразил я. – Герой очень напряжен. Ведь, говоря о пустяках, он пытается достичь своих целей, использовать свой шанс. Вполне естественно, что ему трудно скрывать нервозность.

– Это было бы естественно в жизни. Но кинематограф – это искусство иллюзии. Перед камерой приходится все делать наоборот, помните об этом и не забывайте, что объектив искажает пропорции. Мельчайшее движение ваших губ или бровей приобретает огромную значимость. Вы меня поняли?

– Понял.

– Тогда продолжим.

Я начал было вновь произносить свои реплики, но остановился...

– Вы репетируете со мной, но, увы, не я стану играть эту роль.

– Ну и что? Мне нравится наша работа. И потом... возможно, в скором времени вам придется сыграть множество подобных ролей.

– Если бы только ваши слова оказались правдой!

Мы начали сначала. Было безумно интересно. Никогда еще я не получал подобного удовольствия от игры и мечтал лишь о том, чтобы этот урок актерского мастерства никогда не кончался. Через час можно было кричать "мотор!". Люсия была абсолютно готова к съемкам.

– Ну, все, довольно! – заявила актриса, отбирая у меня рукопись и швыряя ее на пол. Она выглядела усталой. Взгляд ее ничего не выражал и казался пустым.

– Вас утомил сегодняшний нескончаемый день, мадам. Я... я должен оставить вас.

– Да, мне необходимо отдохнуть, – прошептала она. – Какое все-таки это чудо – наше ремесло!

– О да!

Я поднялся и произнес со вздохом:

– Благодарю вас. Сегодня вы подарили мне самый прекрасный вечер в моей жизни.

Люсия, полулежа на кровати, не сводила с меня слегка затуманенных глаз.

– Это правда, Морис?

– Да, это правда.

– Подойдите ко мне.

Я подошел к кровати. Ее глаза вновь наполнились светом.

– Ну же, ближе. Вы что, боитесь?

Мое сердце бешено заколотилось. Оно билось так сильно, что я почувствовал невыносимое жжение в груди. Ее рука вцепилась в меня и заставила присесть с ней рядом.

– Поцелуйте меня, – последовал приказ.

Мне стало по-настоящему страшно, когда прямо перед собой я увидел загримированное усталое лицо, резко очерченные складки у рта, бегущие от глаз лучики морщин. Люсия была на тридцать лет старше меня. Все мое существо противилось прикосновению к ней, отталкивало ее. Огромное восхищение, которое я испытывал, моментально сменилось непреодолимым отвращением. Я видел лишь стареющую даму, годившуюся мне в матери. Люсия была слишком проницательной, чтобы не догадаться, что со мной происходит. Удивительно, но, вместо того чтобы успокоиться, она распалилась еще больше. Крепко обхватив мой затылок, актриса привлекла меня к себе и жадным ртом впилась в мои губы, которые я изо всех сил сжал, не решаясь ее оттолкнуть. Она внезапно ослабила объятия и резко отодвинулась. В ее глазах горела тихая ярость, от которой мне стало не по себе.

– Кретин, – почти нежно вымолвила она.

Я поднялся и, пятясь, добрался до двери. Стоя в дверном проеме, я не решался переступить порог, завороженный ее удивительным взглядом.

– Ступай прочь, малыш, – сказала она равнодушно, устраиваясь поудобнее на кровати.

Я тихо прикрыл за собой дверь.

Феликс проводил меня до ворот. На бульваре я полной грудью вдохнул влажный ночной воздух. Взвинченный, с напряженными до предела нервами, я плохо осознавал происшедшее. В голове стоял шум. Как после длительного бега, ноги мои дрожали, и я с трудом переставлял их. Внезапно неподалеку остановился ярко-красный спортивный автомобиль, из которого вышла миловидная блондинка в великолепно сшитом синем костюме, подчеркивавшем ее стройную фигуру. Девушке было не больше восемнадцати. Она удивленно посмотрела на меня, видимо, не понимая, что я мог делать в это время возле ее дома. От этого взгляда мне стало не по себе, и я поспешно заковылял по направлению к ближайшей станции метро.

Всю ночь я прокручивал в памяти подробности прошедшего вечера, с ужасом понимая, что нанес Люсии Меррер тягчайшее оскорбление. Тысячи мужчин отдали бы все на свете за возможность заключить ее в свои объятия, а я, несчастный идиот, отринул королевский подарок, который она собиралась мне преподнести... Было ясно, что происшествие обязательно отразится на моей карьере: Люсия не преминет отомстить. Теперь все двери захлопнутся перед моим носом. Мучительные раздумья окончательно доконали меня, и на рассвете я наконец забылся тяжелым сном.