Анна и Сергей Литвиновы - Второй раз не воскреснешь

Паша сделал паузу.

– Ну, и?.. – поторопила его Таня.

– И жильцы вместе с автобусом – исчезают. И никто не может их найти. До сих пор. Ни их самих, ни трупы…

– Кошмар, – пробормотала Таня.

– А потом выясняется, – продолжил Паша, – что в одной из комнат этой квартиры прописана многодетная семья. Мать и шестеро, что ли, детей. Они все в момент «дезактивации» находятся, видите ли, на даче. И вся квартира, по закону, в итоге – переходит к ним. Через три года все остальные жильцы – опять-таки по закону – признаются умершими. А в десятикомнатной квартире уже сделан евроремонт, и она давно уже сдается – за три штуки баксов в месяц. А потом ее продают – за триста пятьдесят тысяч «зеленых»… Вот такая дезактивация…

– Лихо и жестоко, – заметил Игорь.

– Да… А вот еще случай. В пятикомнатной квартире на Тверской проживает одна-одинешенька вдова генерала. И вот она начинает жаловаться соседям: ее хотят убить. «С чего вы взяли?» – спрашивают ее. «Грозятся», – говорит она. Ночью ей голоса слышатся. «Мы тебя убьем, убьем…» В магазине ее толкают – и тоже: «Скоро мы с тобой покончим…» Даже по радио передают: «Коростылева, вдова генерала Коростылева, за измену Родине приговаривается к исключительной мере наказания!» Ну, соседи ей, конечно, не верят, думают: маразм – тем более что старушка уже состоит на учете в психдиспансере. А через пару дней старушка вешается у себя в туалете… А квартира пятикомнатная достается какой-то ее четвероюродной племяннице, которую никто из соседей отродясь не видел. А именно ей старушка за месяц до смерти почему-то завещала свои хоромы…

– Но, может, это просто совпадение, – заметил Игрек.

– Да, но дотошный участковый в ходе осмотра места происшествия обращает внимание, что в обыкновенный старушкин репродуктор зачем-то вмонтирован магнитофон!..

– И что, опять никого не нашли? – спросила Таня.

– Возбудили дело по статье «Доведение до самоубийства», но… Не такая это статья – и не такой человек старушка, даже генеральская вдова, – чтобы рыть землю. Дело тихонько свернули…

– Вот гады, – возмутилась Таня.

– Какая-то извращенная красота… – пробормотал про себя Игорь.

– А вот еще история из тех времен. Въезжает в большую – восьмикомнатную, кажется – коммуналку в центре новый жилец. Милый, любезный, обходительный… Всем проживающим он до того нравится! Со всеми ведет долгие беседы… Умиротворяет все конфликты… Словом, долго ли, коротко ли, а он всех взрослых жителей этой коммуналки, даже и с высшим образованием, вовлекает в некую секту. «Белые одежды», кажется. Он сам, этот жилец, становится у них вроде гуру. Уважают его и слушаются беспрекословно. И когда гуру заявляет, что «Города – это смердящее дерьмо» и «Спасется тот, кто лицом к природе добывает хлеб свой» – ему верят. И – все, хором! – съезжают из своей московской квартиры в деревенскую избу куда-то за сто первый километр… И знаете, чем это кончается? Они все, все десять человек, однажды – видимо, по приказу своего гуру – кончают с собой!..

– Уф, – содрогнулась Таня.

– Да… Я это к чему рассказываю: гуру этот, который отчего-то сам попытки суицида не предпринимает, был потому еще так своим последователям мил, что был он – без ножек. Передвигался в инвалидной коляске… И ему, инвалиду первой группы, достается в итоге огромная квартира… Совпадение? Но и за другими преступлениями, о которых я докладывал, проглядывала тень мужичка в колясочке… И еще – некоего бородача…

– Олег Олегович! – воскликнула Таня.

– Возможно. Во всяком случае, опера уже знали: как только в квартирном бизнесе совершается нечто особо изобретательное, наглое, циничное – ищи где-то рядом Инвалида… То он свидетель, то, как в последнем случае, «гуру»…

– Хорошенького же джинна я тогда из бутылки выпустил, – пробормотал Игрек.

– …Но ничегошеньки, – продолжил свою мысль Павел, – никому доказать не удалось… Дела разваливались… Может, тут руку приложил брат Варенцова, который в свое время работал на Петровке… Полковником был, между прочим… Связи – обширные… Но я это все к чему рассказываю?.. Верной была ваша, Игорь, догадка: совсем не агнец божий этот Валентин Николаевич…

– Так что правильно его Марина бутылкой по башке шандарахнула! – воскликнула Татьяна. – Могли бы и пулю не пожалеть. Заслужил!..

– Не мне его судить, – сказал Игрек.

– Ох, Игорь, прекрати свое интеллигентское самоедство! Толстовщина какая-то! – с жаром проговорила Таня. – Давай, Паша, продолжай!