Татьяна Устинова - Жизнь, по слухам, одна!

Нужно еще придумать, как и чем ответить Вадиму Григорьевичу, потерявшему всякое чувство меры в решении деловых вопросов!.. Нужно выяснить, кто за ним стоит. Не сам же он осмелился в ответ на просьбу отпустить с таможенного склада оборудование выманить просителя из гостиницы, оглушить его, затолкать в машину, отвезти в неизвестное место и избить до полусмерти!..

Нужно все это сделать быстро, до приезда белоярского губернатора, и по возможности аккуратно, не привлекая внимания правоохранительных органов, чтобы не вышло, боже сохрани, истории или сюжета в «Криминальных новостях»!

Необходимо выяснить, что именно предполагалось – просто «дать ему по роже, чтоб они там, в своей сибирской провинции, знали свое место и исправно платили за каждый таможенный чих», или его хотели убить.

Впрочем, если б хотели убить, убили бы.

Дышать было тяжело, и в ребрах что-то все время щелкало, и тошнота подкатывала к горлу. Он остановился, и Катя замерла, придерживая его руку на своем плече.

– Далеко еще?

– Не близко. Здесь на машине нельзя, здесь парк!..

Она тоже замучилась, тяжело дышала, и Глебу стало стыдно. Она тащит его на себе, а он еще канючит!..

– Ничего, – сказал он, сверху глядя на ее растрепанные волосы. – Дотянем!

Почему-то это вовсе не прозвучало фальшиво, хотя он терпеть не мог выражений типа «дотянем», «сдюжим», «сможем»!

– Конечно, дотянем, – согласилась Катя. – Хорошо бы нас в милицию не забрали! Мне туда нельзя.

– Мне тоже.

И они опять пошли.

Должно быть, выглядели они неважно, потому что какая-то мамаша, бодро катившая по пустынной аллее коляску им навстречу, вдруг свернула в сторону и еще несколько раз оглянулась, пока они тащились мимо. Они тащились, она катала коляску туда-сюда и оглядывалась с беспокойством.

– Уже немного осталось.

– Это хорошо, – проскрипел Глеб.

Попались еще какие-то люди, бабушка с мальчишкой. Бабушка была, по всей видимости, храбрая и сигать в сторону не стала, только презрительно фыркнула, поравнявшись, и с громким отвращением сказала мальчишке:

– Смотри, Федор, если не будешь учиться, а будешь водку пить, станешь как эти дядя с тетей! Посмотри, посмотри на них! Это же ужас один! Хочешь стать таким?!

Мальчишка посмотрел с любопытством.

– А они водку пьют?

– Да они все подряд пьют! Гадость какая, тьфу!.. Не люди, а свиньи!.. Как только земля таких носит! Небось и дети у них есть!.. Я бы всех подобных под расстрел отдала, ей-богу!

– Бабушка, а что такое «подрасстрел»?..

Они прошли, и Катя снизу вверх улыбнулась Глебу.

– Теперь уже близко. Вон ворота, а во-он моя машина. Ты на лавочке посидишь, а я подъеду.

– Кать, я, если сяду, встать уже не смогу. Придется идти.

Раскачиваясь в такт, монотонно переставляя ноги, они шли через пустую стоянку к ее машине.

– Не могла ближе подъехать.

– Да я не соображала ничего!.. Я так спешила, что себя не помнила!..

На ходу она нашарила в кармане ключи, машинка подмигнула желтыми огоньками, открываясь, и Катя распахнула переднюю дверь.

– Держись вот так, за крышу. Я сейчас сиденье подвину, чтоб ты поместился. Держишься?

– Держусь, – с раздражением буркнул Глеб. Собственная беспомощность вдруг привела его в бешенство.

Да что такое, в самом-то деле!.. Он здоровый опытный мужик, профессионал, в первый раз его избили, что ли?!

Катя возилась с сиденьем, а потом выпрямилась и решительно взяла его за руку.

– Давай потихонечку! Садись. Я тебе помогу.

– Не надо, Кать, я сам!..

Согнувшись в три погибели, так что в животе опять все поехало вверх и вспомнились ненавистные камыши, Глеб кое-как опустил себя на переднее сиденье. Теперь нужно было перекинуть ноги внутрь, и Катя Мухина, губернаторская дочка, которую он когда-то охранял, сунулась, чтобы ему помочь, обхватила его коленку узкими ладошками и стала тащить.

Глеб Звоницкий, если бы не был в приблизительном состоянии, наверняка умер бы на месте от стыда.

Он стал дергать ногой, что очень ей мешало, и бормотать, что он сам, чтобы она не смела, что ему не нужно!..

Она не слушала.

Затащив одну ногу, она выпрямилась, откинула со лба волосы и сказала ему, что, если бы он ей не мешал, тащить было бы значительно проще.

Когда она все-таки запихнула его в машину и сама плюхнулась на водительское сиденье, выяснилось, что ни один из них не знает, куда именно они сейчас поедут.

Катя настаивала на больнице и неотложной медицинской помощи, в которой Глеб, по ее мнению, нуждался.