Татьяна Устинова - Жизнь, по слухам, одна!

– Вы опять мне… угрожаете?

– Да боже избави, – сказал Глеб безмятежно. – Как я могу? Я же не Август Романович!

Он втиснул свою толстенную папку в портфель, поднялся и, глядя на чиновника сверху вниз, сообщил, что с тысяча восемьсот шестьдесят пятого года в Таможенный союз входили все германские государства, кроме Австрии, Мекленбургов и ганзейских городов, а в семьдесят первом все объединились в единый союз и в единое государство.

Вадим Григорьевич моргнул.

– Это вы к чему?

– А к тому, что раз Мекленбурги и Австрия смогли объединить усилия, то нам с вами сам бог велел! – сообщил Глеб. – Ну, не прощаемся! Вечером позвоню. Если я вам понадоблюсь раньше, можете оставить для меня сообщение. Я живу в «Англии», номер четыреста восемнадцатый.

Оставшись один, Вадим Григорьевич некоторое время бешено курил, потом выскочил в малахитовую приемную, наорал на перепуганную Зою – ох, нет, не Зою и не Лену, а, кажется, Олю – и потребовал у нее уже не кофе, а валокордину и таблетку «от головы».

Никакой таблетки у Оли, естественно, не было, и она заревела, но Вадиму неохота было с ней разбираться. Он вернулся в кабинет, попытался было разыскать в компьютере сведения о белоярских полиграфических машинах, конечно, ничего не нашел и велел себе успокоиться.

Он даже сказал это вслух.

– Успокойся, – сказал он громко, и звук гулко отдался в стенах старинного питерского особняка. – У тебя просто истерика.

Дела в последнее время шли из рук вон плохо. Вадим Григорьевич, привыкший преодолевать любые сложности, к такому положению был не готов. Ему бы вникнуть, ему бы приналечь на работу, ему бы вдумчиво и внимательно изучить правила, новые правила, по которым он нынче должен играть – вот хотя бы про Августа Романовича разузнать поподробнее! – а он все никак не мог себя заставить.

Что-то случилось в последнее время такое, чему он решительно не знал названия, и, наверное, если бы был суеверен, подумал бы, что удача отвернулась от него.

Но он был не суеверен, не верил в удачу и был истово убежден, что все, чего он достиг в жизни, – правильно и им заслужено!..

Когда-то его «взяли в бизнес» большие люди, по протекции тестя, тоже человека не маленького. «Бизнес» был вполне благородный и, главное, понятный – пилили бюджетные деньги. Всем известно, что от большого немножко – это не воровство, а дележка, и никто не сомневался в том, что это хорошо, отлично просто!.. В конце концов, вдов и сирот никто на проезжей дороге не грабит, а государство не обеднеет. «Бизнес» процветал, Вадим Григорьевич быстро стал там своим и отпилил себе кусочек тоже – крошечку, малую толику, но этой толики вполне хватило бы на безбедную жизнь рантье в какой-нибудь тихой и славной Чехии, а может, и в Провансе, не менее тихом и славном. Счета были увесисты, машины дороги, увлечения все больше аристократические – теннис, гольф и всякое такое.

А потом случился «коррупционный скандал», и «бизнес» закончился. Кого посадили, кто спешно отбыл в Израиль, кто ударился в бега. Вадим уцелел. И счета уцелели, и машины, и квартира.

Работы не стало, и репутация оказалась… как бы это выразиться… уже не такой безупречной, как до скандала. Денег вроде куры не клюют, а когда в приличное место резюме предлагаешь, смотрят как-то излишне любопытно.

Ну, вот таможня получилась.

Ну, новый пост, новое назначение, старые связи хоть и подмоченные, но сыграли свою роль – все правильно. То, что он ничего не понимает в том деле, которым его поставили руководить, ничуть его не смущало. Он выучился многому, выучится и этому тоже, подумаешь!.. Самое главное, не теряться и не забывать, на чьем поле играешь.

Вроде бы он не терялся и не забывал, но вот именно сейчас ему было… ну, не до этого!.. Ну совсем не до этого!.. И как назло, навалилось все сразу: и здесь он недосмотрел, и тут недотянул. Да еще этот белоярский красавец с бритой башкой и плоскими глазами нагрянул, сразу видно, бандит и убийца!

Вадим Григорьевич, в силу возраста и известного везения, которое всегда было в его жизни и в которое он не верил, о временах, когда миром правили бандиты и киллеры, знал только по кинокартинам да по детским воспоминаниям. Кинокартины он находил занимательными и искренне восхищался людьми, которые в то лихое и далекое время решались вести свой бизнес и ничего и никого не боялись.

При этом он совершенно упускал из виду, что «лихое и далекое время» – вовсе не пятнадцатый век, а всего лишь пятнадцать лет назад!.. И бандиты никуда не делись, может, пиджаки стали покупать в Париже и вместо перстней с черепами и костями нынче носят обручальные кольца Cartier! И налет цивилизации так тонок, что только ковырнуть поглубже – а там все так же темно и страшно, как и в «далекие» времена! И сам он, Вадим Григорьевич, определен на свое хлебное, доходное таможенное место как раз вчерашними бандитами, которые ждут от него вполне ясных и понятных услуг «в благодарность» за это самое место.