Виктор Бэнис: Тени

Мои щеки все еще пылали от негодования, когда я поднялась на второй этаж и вошла в небольшую уютную спальню пастельных тонов. Если у меня до сих пор оставались какие-то сомнения относительно чувств, которые Элиза испытывала ко мне, то этот презрительный отказ окончательно их рассеял. Она невзлюбила меня и не собиралась этого скрывать.

Прекрасно, подумала я и со злостью пнула ногой чемодан. Потом начала распаковывать его, вымещая зло на собственных вещах.

К тому времени, когда все было разложено по местам, я немного успокоилась. Не в моем характере было жить по принципу «око за око», хотя Элиза обидела меня чуть ли не до слез. Достаточно хорошо зная человеческую природу, я понимала, что обычно такое поведение бывает защитной реакцией, чтобы скрыть чувство собственной неполноценности или подсознательный страх.

Я присела возле окна, откуда открывался вид на Сансет-стрип. Час пик еще не наступил, но движение было очень оживленным. По тротуару в одиночку и группами спешили пешеходы, которые сами по себе представляли интересное зрелище. Там были девушки с длинными волосами и парни, с волосами еще более длинными. У многих мужчин были бороды, усы, длинные бакенбарды. Одежда поражала яркими цветами. Я видела парня в штанах цвета ярко-красной губной помады и в таком же жилете. В Миннеаполисе все смотрели бы на него как на экстравагантную кинозвезду, а здесь он выглядел вполне естественно.

Конечно, Элиза была несчастлива. Но что она могла с этим поделать? Можно ли быть счастливой, постоянно чувствуя себя гадким утенком рядом с Мэгги и Бадди Бэрк? Мне говорили, что отец Элизы был красивым мужчиной. Мэгги была его второй женой. Я ничего не знала о первой, но могла предположить, что именно от нее в наследство Элизе досталась простоватая внешность. Каково же было кузине жить среди очаровательных и остроумных людей, соревнующихся между собой за лидирующее место на киноэкране.

У меня не осталось никаких воспоминаний о ней со времени моего прошлого приезда. Насколько я помнила, ее отец и Мэгги давно уже развелись. Почему же она живет здесь?

Я встряхнула головой. Зачем мучить себя глупыми вопросами, на которые не могу ответить. Важно, что Элиза живет здесь и что она несчастна. Я решила вместо того, чтобы ломать голову, предпринять попытку подружиться с ней, но внезапно вспомнила холодные, колючие взгляды, которые она бросала на меня. Что ж, если кузина не захочет изменить свое отношение, тогда и посмотрим, что делать дальше.

Тем более, что было множество более приятных вещей, которые меня ожидали. Я была в Лос-Анжелесе, на пороге своей новой карьеры, находилась в прекрасном доме тетушки Мэгги, и меня ожидал очаровательный светский ужин. Я только что встретила мужчину, взволновавшего меня до глубины души, и через несколько часов увижу его снова. У меня явно не было никаких причин вешать нос.

Моя комната была довольно приятной, с дорогой, но несколько громоздкой мебелью. Наверное, Мэгги сама решала, что покупать и куда ставить, потому что чувствовалась ее склонность к искусственному преувеличению, почти гротеску.

Хотя обстановка спальни производила впечатление некоторой громоздкости, стены ее были почти пусты. На одной висело массивное зеркало с канделябрами по краям, а рядом была небольшая полка со статуэтками. Единственным украшением другой стены был огромный портрет Бадди. Его глаза, смотрящие на меня, были знакомы не только из-за большого сходства с Мэгги. Сам Бадди оставался знаменитым и через двадцать лет после смерти. Фильмы с его участием регулярно показывали по телевизору. Его лицо можно было встретить на плакатах в книжных магазинах. Ни одна из книг или передач о кинематографе не могла обойтись без обсуждения феномена Бадди. Мальчик со взъерошенными волосами и широко открытыми глазами сделал то, чего никому не удавалось на экране — затмил славу собственной матери. По крайней мере, в этом доме он был вообще вне всякой конкуренции. Я вдруг вспомнила, что видела еще одну фотографию Бадди в холле и его портрет над лестницей. Конечно, можно было ожидать, что Мэгги с ее блистательным прошлым и склонностью к самолюбованию превратит дом в собственный мемориал. Но он скорее был похож на мемориал ее умершего сына. Мысль об этом поразила меня и показалась странной. Я еще не знала, какой зловещей она покажется мне чуть позже.

На полках шкафа стояли несколько фотографий в золоченных рамках. Я подошла рассмотреть их. Это были снимки Бадди в ролях, в которых он снимался. Вот он в матросской форме в «Маленьком капитане», а вот рядом — шустрый пострел из «Приключений синеглазого малыша».