Инна Метельская-Шереметьева: Аделаида

— Простите, уважаемая Нани, но почему бы вам не отступить от этого правила лично для себя? Сувениры у местных копеечные, я уже была на Юкатане, а мы бы сохранили наши чеки, или, как вы их называете, карточки для выигрыша. Я страшная паникёрша, и всегда боюсь, что мне не хватит самой малости… — эту скомканную речь произнесла одна из толстух и вышколенный секретарь Генри, тут же вывел на экран монитора, расположенного перед микрофоном её имя: «Инесса Карпинская».

«Полька, или моя бывшая соотечественница?» — на минутку задумалась Нани, которая точно помнила, что в этот раз у неё гостили две славянки — из России и из Польши. На всякий случай она решила перейти на свой родной и почти забытый русский.

— Видите ли, моя дорогая, — по вспыхнувшим щекам и изумленным глазам женщины Нани поняла, что угадала. — Мы тщательно отбираем всех торговцев, которые допускаются в места наших стоянок и, тем более, на яхту. Это сделано, в том числе, и в целях безопасности. Так что никакие деньги им никто не даёт, они получают обычные картонные карточки, которые уже затем, в одном из наших банков могут обменять на валюту своих стран. Да и признаюсь честно, — Нани снова улыбнулась и подмигнула, — мне доставляет огромное удовольствие хоть изредка, хоть в этом круизе что-нибудь у кого-нибудь просить. Знаете, так иногда надоедает быть сильной женщиной…

Госпожа Карпинская понимающе кивнула и уселась допивать свой чай. А Нани даже не заметила, как напряженно и подозрительно глянул на неё Док, который по её глубокому убеждению, был израильтянином, общался с ней или на иврите или на английском и совершенно не должен был понимать русской речи…

Зато этот цепкий взгляд не укрылся от Аделаиды, завтракающей с Доком за одним столиком:

— Что-то не так, мистер Эткинд? — тревожно поинтересовалась она. — Почему вы так странно посмотрели на маму? Вас смутил её русский язык?

Док постарался взять себя в руки:

— Отнюдь! Я где-то читал, что ваша мама настоящий полиглот. Я просто подумал о том, что ведя беседу на языке, который не понимает никто из присутствующих, кроме вас, конечно, мама ставит в неудобное положение и себя, и эту даму в жутких незабудках. Попахивает каким-то русским заговором.

— Вечно вам, евреям, всюду мерещатся заговоры, — расхохоталась девушка, и добавила почти заговорщицки. — Я имею право так говорить и шутить. Ведь во мне 50 процентов иудейской крови.

— Что ж, с вашего позволения я не буду присутствовать на оглашении сегодняшнего задания, а пойду, по-стариковски, выкурю сигару после прекрасного кофе.

— Не очень это полезно для здоровья и совсем уж не оправдано для человека вашей профессии, — снова засмеялась Аделаида. Ей почему-то было удивительно уютно и легко с этим необычным маминым гостем. И её совсем не смутило то, что Док был новым и уже, наверное, сто пятым по счету лекарем, которого маменька «тайно» пристраивала наблюдать за дочерью, чтобы определить кажущиеся или возможные отклонения в психическом здоровье своего ребенка.

— Ну, моя профессия не требует от меня лично таких жертв, как отказ от удовольствия утренней сигары. Я душевед, а не диетолог, не кардиолог и даже, помилуй бог, не дантист.

Михаэль Эткинд легко поднялся из-за стола и поспешил в свою каюту. «Боже мой! Боже мой! Неужели я прав и мои поиски, наконец, завершены?» В светской хронике много писали о русских корнях Нани Готлиб. Но лишь её сегодняшняя короткая фраза позволила ему убедиться в том, что это не просто корни. Это речь человека родившегося в СССР, проговорившего на русском языке, минимум, первые два десятилетия своей жизни, и, вполне вероятно, носившего 30 лет назад совершенно иное имя — Анны Пореченской, исчезнувшей 31 августа 1986 года во время крушения и гибели парохода «Адмирал Нахимов» близ Новороссийска. И исчезнувшей, вполне вероятно, не одной, а с годовалой девочкой — Алиной — на руках…. Ни одной, ни второй в списке выживших и погибших не было. Они относились к числу тех, кто, как принято выражаться, «пропал без вести».

Ах, если бы всё было так восхитительно просто. Если бы… Док не пожалел бы ни о минуте из тех тридцати лет, что провел в неутешительных поисках…

Тем временем, Деля вышла на палубу, легко взбежала по удобным ступенькам к первому из бассейнов, который был оборудован специальным током воды, создающим иллюзию течения. Правда механизм при этом уютно ворчал, точнее жужжал, за что девушка ласково именовала бассейн Жужей. Ах, если бы сюда подольше никто не пришел, если бы ей повезло и не потребовалось вести утомительные светские беседы, изображая из себя радушную хозяйку… Если бы можно было просто так нырнуть в прохладные голубые волны, взмахнуть изо всех сил руками, потом еще и еще раз, подставляя лицо солнцу и щурясь от солёных брызг напоминающих по вкусу рассол для замачивания фисташек…