Светлана Демидова - Рубиновая верность

Не знаю, о чем в тот момент думала Дашенька, но на бармена с красной рыбой во рту она не смотрела, в чем, собственно, и была главная ошибка ее жизни. Ей бы кокетничать с каждым попавшимся мужичком. Авось кто-нибудь на нее и запал бы. Но, видно, мамаша – учитель великой и могучей русской литературы – воспитывала ее по-другому.

– Что вам нужно? – опять повторила Серая Мышка, как только я перевела взгляд с непрестанно жующего парня на нее.

– Ничего особенного! Всего лишь любое деловое письмо фирмы «Здрава» на бланке с печатями и подписью Заречной Эммы Григорьевны.

– Зачем?! – взвизгнула она, порываясь вскочить.

– В общем так! – Я посадила ее взглядом на место. – Хватит корчить из себя оскорбленную невинность. – Сиди и слушай! Нечего мельтешить у меня перед глазами!

– Вы не смеете! – снова пискнула Мышь, но уже гораздо тише и жалобнее.

– Еще как смею, – сказала я и самым живодерским образом улыбнулась. – Не скажешь ли ты мне, Дашенька, где нынче бывшая секретарша Заречной Беллочка?

Я нисколько не сомневалась, что после моего визита в приемную Эммы Григорьевны с последующей пропажей ежедневника Беллочка уже не служит в «Здраве», и не ошиблась. Возможно, что выставили и беспечного охранника, но его судьба в данный момент была менее интересна, чем Беллочкина.

– Н-не знаю… – проговорила Мышка.

– Так вот: о тебе тоже никто больше ничего не будет знать в «Здраве», если я расскажу Заречной, кто напустил меня на ее след, что и привело к грандиозному скандалу. Тебе же Леня… в смысле, Леонид Сергеевич Зацепин рассказывал, что в результате твоих военных действий произошло, не так ли?

Серая Мышка мелко закивала, а маленький носик опять покрылся испариной. Я же безжалостно продолжала:

– Тебя уволят не только без выходного пособия, но еще и с такими документами и характеристиками, с которыми вообще больше ни в одно приличное место на работу не примут, ясно?!

Невооруженным глазом было видно, что Мышке все ясно.

– Повторяю: с тебя письмо с реквизитами «Здравы», печатью и подписью Эммы! И еще полные реквизиты фирмы «Ваше здоровье» с фамилиями и должностями руководства! И не вздумай подсунуть мне что-нибудь не то! Последствия будут ужасными! – подытожила я.

Бледная дочь учительницы литературы поднялась со своего места с видом «униженной и оскорбленной». Клянусь, Достоевскому понравилось бы. Возможно, вслед за «Неточкой Незвановой» он написал бы «Дашеньку Колесникову».

– Завтра с письмом здесь же и в это же время! – рявкнула я. – И чтобы на письме никаких заломов! В папочке принесешь!

Нашу деловую встречу я посчитала на этом законченной и, обойдя замершую у столика Дашутку, первой покинула пивбар.

Не буду утомлять вас описаниями последующей встречи с Дашенькой. Разумеется, Серая Мышка сделала все, что я от нее потребовала. Конечно, она бросила мне вслед что-то вроде: «Проклинаю вас!» – но кому ее мышиные проклятия интересны!

Компьютер – все-таки великое изобретение! Особенно вместе со сканером и принтером! Я не зря просила Дашутку письмо не складывать, а принести мне в папочке. Конечно, в программе «Photoshop» запросто можно убрать любые заломы, но чего зря мучиться! Короче говоря, на бланке «Здравы» за подписью Заречной я состряпала письмо, которое Эмма якобы посылала в фирму «Ваше здоровье». Этим письмом «Вашему здоровью» предлагались излишки дальневосточного сырья по ценам, которые моему дурачку Кашину и не снились, а также последующее сотрудничество в том же духе. Это письмо я показала Володьке.

– Где ты это взяла, Рита? – просипел он, посинев лицом, будто ему не хватало воздуха.

– Ну… я же тебе говорила, что моя приятельница работает в секретариате «Здравы»… – отозвалась я.

– Но… откуда она узнала… как поняла, что тебе это может быть интересно?

Я понимала, что такой вопрос может у Кашина возникнуть, а потому заранее к нему подготовилась:

– Я же люблю тебя, Володечка! Я специально попросила… Веру (назвала первое попавшееся имя) с пристрастием следить за документами, касающимися твоей фирмы «Лекарь», и вообще за всеми теми, где идет речь о сырье с Дальнего Востока. Вот она и…

Надо ли говорить, что после такого «моего подвига во имя любви» Кашин устроил мне небывалый праздник плоти, а потом поездку в дорогой ресторан? О цветах, конфетах и драгоценностях я уж только так помяну, к слову. Еще помяну о том, что длинноносая Надя нас выследила и приходила ко мне домой с укорами и трогательными фотографиями детей. Я сказала Наде, что ее муж мне не нужен, и клятвенно обещала, что в самом скором времени он вернется в лоно семьи. За такие замечательные сведения Надя оставила мне в подарок хорошенький браслетик из белого золота, на чем мы и разошлись.