Энн Максвелл: Тайные сестры

Кристи закрыла глаза, пытаясь справиться с подступившим к горлу комком.

– С завтрашнего дня, – объявила Мира, – я главный редактор.

– Поздравляю, – выдавила наконец Кристи.

– Спасибо. Несмотря на наши… разногласия в прошлом, я надеюсь, мы найдем общий язык.

Кристи молча кивнула. Ховарда больше нет. Мозг отказывался понять это.

– Теперь направление журнала изменится, – донесся бесстрастный голос.

Все же удивительно, что они, Кристи Мак-кенна и Ховард Кесслер, такие разные, непохожие друг на друга люди, совершенно одинаково понимали, как с помощью одежды и украшений подчеркнуть индивидуальность человека. Куда Мире до Ховарда!

– Я подумала насчет твоей статьи об алмазах. Мне кажется, ты слишком преувеличиваешь значение всех этих новых… – Мира замолчала, пытаясь подобрать слова.

Кристи тоже молчала, не желая помогать ей.

– Одним словом, мне непонятно твое, на мой взгляд, провинциальное предубеждение против признанных модельеров, – наконец сформулировала свою мысль Мира.

Кристи едва сдержалась. Сначала она спокойно заявляет о смерти Ховарда, а теперь еще критикует статью, которую Ховард считал одной из лучших статей Кристи!

– Я писала о новых тенденциях, о молодых интересных художниках, – как можно спокойнее ответила Кристи. – Что, я их перехвалила или была слишком строга к старым фирмам, дающим у нас рекламу?

– Ты считаешь, что рекламодатели могут мне что-то диктовать? – возмутилась Мира.

– А им этого и не нужно делать. Еще Ховард говорил, что ты всегда отдаешь предпочтение тем, кто хорошо платит.

Мира словно не слышала ее.

– Твоя статья на веки вечные отправляется в архив, – подытожила она. – У меня есть для тебя кое-что поважнее. – И выпрямилась в кресле.

Кристи разозлилась, впрочем, скорее на себя, чем на Миру. Как наивна она была! Ей-то казалось, что достаточно стажа и имени, чтобы иметь полную свободу писать все, что хочешь.

Как она ошибалась! Десять лет работы на «Горизонт» оказались мыльным пузырем – большим, блестящим и непрочным.

А Мира Бест сейчас поднесла иголку к этому пузырю.

– Что же это такое? – скорее для приличия поинтересовалась Кристи.

– «Горизонт» стал слишком экстравагантным журналом, – начала Мира. – Нашим читателям неинтересны сомнительные эксперименты и никому не известные японские модельеры, которые не сегодня-завтра разорятся.

Кристи фыркнула, но сдержалась.

– Мы должны больше писать об известных фирмах, – продолжала Мира, – тех, кого публика знает, чьи вещи покупает.

– Конечно, ведь они дают рекламу на наших страницах! Все правильно: рука руку моет, – тихо сказала Кристи.

– Реклама здесь ни при чем, – как отрезала Мира. – И если ты еще когда-нибудь заикнешься, что рекламодатели могут диктовать мне свои условия, ты будешь уволена. И можешь менять профессию.

В этом Кристи не сомневалась. У Миры везде были прочные связи еще со времен Адама. У Кристи же, кроме хорошего понимания тенденций моды и таланта журналиста, не было ничего.

– Я надеюсь, мы поняли друг друга? – жестко спросила Мира.

– Совершенно.

Мира продолжила свою, похоже, заранее приготовленную речь:

– «Горизонт» считается одним из лучших журналов мод, поэтому естественно, что известные модельеры дают рекламу именно на наших страницах. Разве они не сумеют придумать что-нибудь новое и интересное? Взять хотя бы Питера Хаттона. – Мира запнулась и пристально поглядела на Кристи. – Ты не согласна?

– Я не видела его последних работ.

Мира слегка покраснела.

– Кристи, у тебя острый ирландский ум. Пойми же наконец, что нам лучше быть союзниками, чем врагами.

– Шотландский, – поправила Кристи.

– Что?

– Может быть, у меня ум и острый, но он шотландский, а не ирландский.

– Не важно, – нетерпеливо прервала ее Мира. – Главное – то, что направление «Горизонта» теперь изменится. Мы будем писать о модельерах и ювелирах, чьи вещи продаются в лучших магазинах Парижа, Нью-Йорка, Рима, Лондона, Лос-Анджелеса и Токио, а не о никому не известных японских или латиноамериканских кустарях.

Кристи приказала себе молчать, но не сдержалась:

– Вряд ли кто-нибудь назовет Питера Хаттона одним из лучших модельеров мира. Последнее время дела его идут неважно.

– Ерунда.

– Ой ли? Цены в его магазинах падают, промышленники отказываются использовать его разработки, и ходят даже слухи, что…

– Ерунда, – резко перебила ее Мира. – О модельерах часто ходят всякие нелепые слухи. Питер Хаттон признан одним из лучших модельеров Америки. Его фирменный знак можно увидеть повсюду.