Джеки Коллинз: Красотка

Недавно Эван предложил ей поработать с ним – раз уж учиться в колледже она явно не собиралась.

– В каком качестве? Посыльной? – недоверчиво уточнила она.

– Ага, – с иронией ответил он. – Так и вижу, как ты бегаешь по чужим поручениям.

– Тогда кем?

– Покрутись на площадке – посмотри, от чего у тебя адреналин бурлит.

– У меня адреналин бурлит от тебя, – с нежностью произнесла она.

– Вот за это я тебя и люблю.

– Ты любишь меня потому, что тебе со мной хорошо в постели, – пошутила она.

– Я люблю тебя потому, что ты единственная женщина, с которой я могу находиться дольше пяти минут.

И это была правда, поскольку у Эвана за плечами не было столь долгой и сложной истории романтических отношений, как у его брата Брайана. Если верить Эвану, у него вообще до Ники не было серьезных романов. От этого она чувствовала себя совершенно особенной.

«Я выхожу замуж! – подумала она, выбросив пустой стаканчик из-под кофе. – И, наверное, это означает, что больше романов у меня не будет».

Эван высказал просьбу отпраздновать свадьбу в традиционном ключе. Ники лелеяла мысль удрать в Лас-Вегас, чтобы их обвенчал какой-нибудь двойник Элвиса Пресли, но Эван и слышать об этом не хотел. «Тайное венчание убьет мою маму», – заявил он.

Ники почему-то очень удивилась, узнав, что у него есть мама. Вдова, проживающая в Нью-Йорке. Они даже слетали в Нью-Йорк, чтобы мама познакомилась с будущей снохой. Ники представляла себе пожилую даму в мягких старушечьих туфлях и уютном ангорском свитере. И обязательно с кучей кошек в доме. Оказалось – ничего подобного. Линда Рихтер была высокая, ширококостная женщина, одетая из дорогого бутика и увешанная бриллиантами (подарок от сыновей). Зубищи у нее были каждый с детскую надгробную плиту, а манера держаться излишне властная.

Ники от нее совсем оробела – особенно после того, как вернулась в Лос-Анджелес и ей пришлось ежедневно отчитываться по телефону о ходе приготовлений к свадьбе.

– Ты торт заказала? А оркестр? Рассадку гостей перепроверила? Ты что-нибудь решила насчет букета? А священника пригласила? Фотографа наняла? Платье себе выбрала? А платья подружкам невесты? Да что же ты медлишь, дорогая? ДО ВАШЕЙ СВАДЬБЫ ОСТАЛОСЬ ВСЕГО ПОЛТОРА МЕСЯЦА!

Линда звонила ежедневно, и в конце концов Ники начала шарахаться от телефонных звонков. Она все чаще включала автоответчик, но скоро ее стало раздражать, что она не может брать трубку в собственном доме.

Ники пыталась говорить об этом с Званом, но тот в истинно мужской манере выразил уверенность, что его драгоценная мамочка ничем не может навредить, и отказывался выслушивать критические замечания в ее адрес.

Единственным спасением было то, что Линда Рихтер жила в Нью-Йорке. Ники была уверена, что погибла бы, живи свекровь под боком. Вот это действительно был бы кошмар, даже подумать страшно! А кроме всего прочего, ее бесило, что Линда лезет во все дела с таким видом, будто у самой Ники в голове один ветер. На самом деле она вполне в состоянии организовать собственную свадьбу и все у нее под контролем.

Ну… почти.

Зал Ники уже зарезервировала – роскошное заведение в живописном городке Палос-Вердес, с видом на океан. Она решила, что церемония и прием пройдут на открытом воздухе, в лучах заката. Не совсем так, как хочет Эван, но зато как романтично… И хозяйка заведения заверила ее, что сумеет все устроить так, как пожелает Ники.

Стало быть, от нее требовалось только решить, чего она, собственно, желает.

Список Линды, как заклинание, звучал у нее в ушах: платье, торт, оркестр, подружки невесты… Подружки невесты! Боже! Неужели без этого никак?

Беда была в том, что подруг у нее практически не было – Ники предпочитала водить дружбу с мужчинами. Немало помаявшись, она наконец выбрала шесть более или менее подходящих кандидатур. Теперь надо было приготовить им платья. Она понимала, что безумно затянула с этим вопросом, хотя главная из «подружек» – ив действительности ее лучшая подруга Сэфрон Доминго – и предлагала свою помощь.

Впрочем, едва ли на Сэфрон можно было в чем-то положиться. Подобно Ники, она была вольной птицей и не слишком почитала традиции. Сэфрон была дочерью подруги ее матери, певицы Киндры, и жила по своим правилам. Ей было всего девятнадцать, однако она уже имела трехгодовалую дочку Лулу, чьей крестной была как раз Ники. Малышка жила попеременно то у мамы в ее скромном доме в Вествуде, то у папаши, знаменитого игрока НБА Бронсона Ливингстона, обитавшего в гигантском особняке в закрытом поселке со своей второй женой.